– Король умер! Да здравствует король! – сказал Холмс.
– Вскоре после этого Жан Д'Англас и Василики обвенчались по христианскому обряду. В отношении статуэтки они решили подождать, считая, что она не пропадет из виду. Мой дед продолжал заниматься ювелирным делом и процветал. Золотая Птица вернулась в столицу Оттоманской империи, и Жан Д'Англас обдумывал, как завладеть ею. Но потом произошел непредвиденный случай. Птица была украдена у турецкого султана впавшим в немилость подданным. Стремясь убежать от гнева повелителя, этот человек прихватил первое, что попалось под руку: ведь золото ценится везде. Только двое знали, что «Пиготт» еще существует. Но когда Птица исчезла, мой дед обезумел. Остаток жизни он посвятил напрасным поискам. Он стал одержим. Наконец он обратился за помощью к Джонатану Вайлду, королю преступного мира Англии.
Холмс получал удовольствие от того, что его теория находила подтверждение, и кивал головой в такт повествованию.
– Вы думаете, что Жан Д'Англас рассказал Вайлду о бриллианте? – спросил я.
– Похоже, что рассказал. В то время Вайлд был уже стар. Он разослал запросы по своей разветвленной организации, но ничего разузнать не сумел. Вскоре Джонатан Вайлд умер. У моего деда развилась неизлечимая болезнь и он умер в страшных мучениях, завещав сыну найти Золотую Птицу. Мой отец также был талантливым ювелиром и работал у китайского вельможи, создавая какие-то золотые маски. Когда истек срок его договора в Пекине, прошел слух о краже на Родосе. Стало ясно, что Золотая Птица появилась снова. На сей раз она была украдена Гарри Хокером.
– Относительно Гарри Хокера, – перебил Холмс. – Ранее он состоял в организации Вайлда. Хокер услышал о тайне Золотой Птицы от своего хозяина и, когда узнал статуэтку в витрине, не смог побороть искушения завладеть ею.
– Мой отец так же представлял себе это, мистер Холмс. Кража на Родосе произошла в 1850 году, за три года до моего рождения.
Я с трудом сдержал возглас изумления: сидящий перед нами человек был столь молод. Я готов был поклясться, что Василу Д'Англасу не меньше шестидесяти.
– Отец, – продолжал наш клиент, – поспешил вернуться из Китая, взяв с собой своего помощника. Как рассказывала моя мать, прошли слухи, что Хокер бежал в Будапешт, отец отправился туда. В 1853 году в порту Стамбула был зарезан человек. Что-то в этом случае заинтересовало моего отца, и он послал своего помощника в Турцию. Китаец вернулся с сообщением, что жертвой оказался Гарри Хокер. Птица исчезла снова. На следующий год мой отец, которого постигла та же странная болезнь, что и Жана Д'Англаса, скоропостижно скончался.
– Так, значит, ваш недуг – наследственного характера? – не удержался я от вопроса.
Несоразмерно большая голова утвердительно дернулась.
– Мы, конечно, должны согласиться с этим фактом, доктор Ватсон. Я, как и мои предшественники, был поражен не только стремлением возвратить Птицу, но и уродством.
– Китаец-подмастерье, о котором вы упомянули, – сказал Холмс, меняя тему, – вернулся ли он на родину после смерти вашего отца?
Наш клиент кивнул:
– Да, мистер Холмс. Я согласен с вашей мыслью: отец очень доверял своему помощнику, вероятно, между ними не было секретов.
Очевидно, мысль кристаллизовалась в моем мозгу.
– Ну конечно! Именно так Чу Санфу узнал о Золотой Птице.
Мое заявление не вызвало возражений, и я почувствовал, что основная часть тайны раскрыта.
– Ну вот. История рассказана и неопределенности устранены, – произнес Холмс. – Будьте любезны, Ватсон, достаньте бриллиант.
Я был рад сделать это. Испытывая облегчение, я положил камень на дубовую поверхность стола.
Васил Д'Англас, опираясь на трость, поднялся с кресла. Он уставился на сгусток огня, поискам которого отдал всю жизнь. Глухим голосом ювелир проговорил:
– Я первый Д'Англас, который видит его после рокового дня в 1822 году. Но он всегда принадлежал нам. Вещь смертельной красоты и источник проклятий.
Неожиданно его глаза сверкнули фанатичным огнем и рот неестественно скривился. Я заметил, что Холмс попятился от стола и его рука опустилась в карман пиджака.
– Пусть исполнится приговор! – крикнул Д'Англас. Он вскочил со стремительностью, которую невозможно было предположить в этом грузном теле. Трость мелькнула в его руке и бронзовый молот страшным ударом обрушился на бриллиант. Д'Англас нашел критическую точку с поразительной точностью и великолепная драгоценность в одно мгновение превратилась в сверкающие осколки и крошки.
Я редко видел Холмса изумленным, но сейчас он стоял как громом пораженный. Мне показалось, что в его взгляде сквозило восхищение.
Наш клиент тяжело дышал, но безумное выражение исчезло с его лица.
– Боже мой, что вы наделали?! – крикнул я.
– Снял проклятие, – ответил Д'Англас. Его взгляд прояснился. Неистовый всплеск эмоций уступил место спокойному удовлетворению. – Как врач, сэр, вы, несомненно, увидели в моем недуге болезнь гипофиза. Лучшие доктора Европы говорили мне это, но они не знают о роковом уродстве, поразившем моего деда и отца. Это оно держит сейчас меня в своих объятиях. Я знаю то, что неизвестно докторам. Жану Д'Англасу было приказано уничтожить бриллиант, но он, по своей жадности, ослушался. С этого момента проклятие Али-паши преследовало его семью.
Голос Д'Англаса был удивительно спокойным. Он повернулся к Холмсу:
– Мистер Холмс, я не совершил преступления. Разрушение личной собственности не влечет за собой ответственности. Я всего лишь выполнил предназначение судьбы. Долг уплачен. Оставляю вам Золотую Птицу и мою сердечную благодарность.
Возникла пауза. Я с изумлением увидел, что Холмс не находит слов. Д'Англас молча поклонился и вышел. Я готов поклясться, что теперь он двигался намного легче и увереннее, чем полчаса назад.
Оставшись одни, мы с Холмсом уставились друг на друга. Кульминация этого странного дела была, конечно, неожиданной. На губах великого детектива играла кривая улыбка:
– После всех наших приключений, старина, статуэтка досталась именно нам с вами, хотя мне кажется, что мы оба остались в дураках.