- Его звали Молокошош.
- Верно, - согласился дед.
Отец наотрез оказался ловить каких-то подростков. Брат, ругаясь, что и без него есть чем заняться, все же выслушал рассказ, и взял бумажку с приметами, обещал спросить у знакомых в милиции, может кто и знает хулиганов с такими приметами.
Шерли вновь со своей бригадой школяров разыскивали по приметам парней. Вскоре один из следопытов узнал адрес этого Молокососа. Шерли, не помня себя от радости, помчался туда.
Это был частный дом, с садом. Заметив его, за невысокой деревянной оградой, по ту сторону которой были посажены высокие декоративные кусты, лаяла собака. Из дома вышла какая-то женщина, повернулась, и Борис обомлел: это была молочница, которая сама, а иногда и ее сын Гриша, приносили молоко Наташе. Прежде, чем она его заметила, он отвернулся и не спеша зашагал прочь. Получается, это ее сын? А если да, то как к нему попала шкатулка?
- Но их же трое, - вспомнились слова старика. - Где же искать остальных?
Через час, совсем недалеко от дома молочницы, на пустыре, вяло играли в футбол трое подростков, лет четырнадцати на вид. Это была оперативная засада сыщика Шерлока из 8б класса. Спрятаться там было негде, торчать на улице будет подозрительно, а так и на виду, и никто не заметит ничего странного.
Они так явно и часто поглядывали все время на калитку этого дома, что подошедший к воротам приблатненного вида парень, заметно нервный, чуть постарше их, почему-то не зашел внутрь, а потоптался у калитки, потом развернулся и крупным шагом поспешил прочь. Может, оттого, что уж очень пристально они его разглядывали.
Команда футболистов тут бросилась за ним. Он обернулся, одному очень ловко подставил подножку, и тот растянулся во весь рост на дорожке, второму подбежавшему сразу же врезал ногой в живот, так, что тот согнулся и заскулил, а третьего попытался ударить по шее, но промахнулся. Уворачиваясь, этот третий и сам неудачно упал, и подозрительный тип тут же просился бежать.
Когда "детективы" пришли в себя, и огляделись, никого поблизости уже не было. Шерли ругал их за неумение правильно выследить противника. Домой он пришел недовольный, рано лег спать.
Его разбудил только приехавший брат. С хорошими, можно сказать, новостями. В отделении милиции, едва он рассказал знакомым о парнях с такими приметами, двоих из трех они тут же узнали. Компания была знакомая: мелкие кражи, драки, хулиганство. Решили их проверить, тем более, поводов и по старым делам имелось достаточно.
Двое из трех находились дома. Сразу же узнал их согласившийся помочь старик, купивший шкатулку, его специально привозили, но показали задержанных так, чтобы они его не увидели.
На вопрос о шкатулке: - "Откуда это у вас?" - они выразили недоумение.
Каждого допрашивали в отдельном кабинете, но ответ был однозначный. Не видели, не знаем.
Позже привели худого, заросшего, давно не стриженого Молокососа, по имени Гриша, а следом в отделение прибежала и его мать. Мать, узнав причину, никак не могла понять, о какой ворованной шкатулке речь, а когда поняла, сразу же объяснила, что ту шкатулку, наверное, подарила ее сыну Наташа. Связался он, дескать, с плохой компанией, а сам он мальчик хороший, никогда ничего такого не делал.
Сын, посмотрел на мать, глубоко вздохнул, с трудом сглотнул, как будто готовясь к речи, и вдруг неожиданно заплакал.
- На надо, лучше скажу как было. Раз нашли за эту шкатулку, так может еще чего покруче на нас повесить захотят. Я расскажу все. Мы ее не убивали. Она была уже мертвая, когда мы залезли в тот дом, там окно сзади было прикрыто, в той комнате, где у них все вещи сложены. Я с улицы заметил, что оно там в тот день было прикрыто, но не заперто, створка от сквозняка ходила. Ну мы и решили посмотреть. Залезли и кеды скинули, чтобы следы не оставлять. И под окном в той комнате были следы земляные от каблуков, будто там кто переобувался. В тот день утром же дождь шел. И в заборе с той стороны две доски оторваны, пролезть можно. Мы же с улицы в тот переулок свернули, куда у них то окно глядит, а тут глядим, кто-то дверь закрыл и уходит, думали, это она, а муж ее на работе, значит никого дома. Залезли с Толяном, Миха на шухере стоял за забором, только и успели взять эту шкатулку и золото в верхнем ящике в спальне. И шкатулку. Потом Толян заглянул в кухню и увидел ее на полу, он оттуда так дернул, я думал за ним гонится кто. Мы ходу оттуда, а в это время муж ее приехал и побежал в дом. Мы выпрыгнули в окно и там в кустах затаились. Когда он зашел, до забора и на улицу. Сразу продали те вещи, пока было много шума в городе. Но мы никого не убивали!
Остальные двое подтвердили. Получалось, что Дима приехал, когда она уже была мертва? Но тогда возникал вопрос: значит, убили все же они? Может, сама Наташа застала незваных гостей, а они ее от испуга убили, поэтому и утюг послужил орудием преступления? Тогда почему рассказали правду о Диме, если теперь они становились подозреваемыми в убийстве? И странные следы под раскрытым окном... Получается, что и звонивший Диме с сообщением о любовнике мог быть убийцей. Да еще и некто, выходящий из дома, кого они приняли за Наташу. Кто это был и как выглядел, все трое не разглядели из-за кустов, запомнили только светлый плащ. У милиции прибавилось работы.
Борис ходил гоголем. Это он - сыщик, которого не признавали старшие, заставил усомниться в виновности Димы. Время тянулось довольно долго, прежде чем, наконец, был отменен приговор суда, и его признали невиновным. Заключение судмедэксперта очень пригодилось.
Володя с Борисом пошли встречать его к воротам городского СИЗО. Они поразились, когда навстречу им вышел немолодой человек со странной неровной походкой, наполовину седой. Даже его голос с трудом можно было узнать. Дима больше походил на мумифицированного ожившего покойника, чем на того их друга Диму, который всего год назад приехал сюда, в этот город, имея огромные планы по архитектурной революции. Но вида не подали. Поехали не в коттедж, а к Володе в общежитие. Дима категорически отказался от коттеджа и попросил друзей сообщить об этом отцу Наташи, который запретил жене и думать о продаже, ведь это был свадебный подарок, и распоряжаться им должен не он.
У Володи сына ожидала Димина мама. Старенькая, больная, бледная, она ждала их тут, так как от волнения и пережитого ходила с трудом. На следующий день они уехали из города. Но перед этим, поздно вечером, срочно приехала Гортензия, подписать доверенность на продажу "не нужного" Дмитрию дома. Борис очень сомневался, что ее муж знал про такую доверенность.
Получив наконец эту доверенность, Гортензия тут же развила небывалую деятельность по продаже особняка. Она договорилась "тоже Наташе", которая и составляла бумаги, попросила уладить все формальности. Дала объявления во всех газетах города. Оставила ключи, чтобы показывать недвижимость покупателям, и уехала.
Вскоре, меньше чем через месяц, такие покупатели нашлись, какие-то приезжие, и Гортензия, на этот раз вместе с дочерью, снова приехала на совершение сделки у нотариуса. Дом был продан, деньги получены наличными.
Родственниц Наташи никто не провожал. Слишком радостными они казались от такой быстрой сделки.
А буквально через два дня Володе позвонил отец Наташи и сообщил о скоропостижной смерти жены и дочери. Просил приехать на похороны.
Гортензия Петровна и Алиса лежали в гробах. Народу было много. Мать Володи была здесь. Мать Димы тоже. Только сам Дима отсутствовал. Он никак не мог включиться в жестокость несправедливой жизни.