Холмс подошел к огню, вынул из него уголек, зажег трубку и продолжал стоять, шумно ее раскуривая.
— Эта Аналитическая машина никогда не была усовершенствована?
— Нет. Хотя мой отец сконструировал даже свои собственные инструменты, чтобы добиться безупречной точности тысяч деталей, ему не удалось достроить свою машину.
— Почему вы хотите получить ее обратно? — спросил Холмс. — Она все еще представляет какую-то ценность?
Наш гость встал и подошел к большому окну, вглядываясь в утренний туман, словно обдумывая очень важный ответ. Потом он повернулся и сказал с жаром:
— Моего отца считали глупцом. Научное сообщество называло его проект «безумием Бэббиджа». Но мистер Холмс, мой отец был гений! Я изучал его записи и обнаружил ссылки на другие документы, которые он засекретил. Будучи усовершенствованной, его Аналитическая машина была бы способна на поразительные и даже волшебные дела. Можно было бы определить проблему в математических терминах и загрузить все данные в мельницу, которая выдала бы возможные решения. Вы понимаете, что заложено в этой идее? Видите власть, которую она бы дала вам? Вы могли бы предсказать будущее… или, что более важно, изменитьбудущее!
— Машина будущего, — сказал Холмс задумчиво, погрузившись в размышления.
— Вот именно! — воскликнул Бэббидж.
— Невероятно! — фыркнул я.
Оба собеседника повернулись и посмотрели на меня. Я и не заметил, что говорю вслух.
— Невероятно, Уотсон? — сказал Холмс, нахмурившись. — Тогда позвольте спросить вас, если ветер дует с севера, в каком направлении полетит упавший с дерева лист?
Я рассмеялся.
— На юг, разумеется.
— А если на полпути неожиданно подует ветер с востока?
— Ну, тогда он приземлится к юго-западу от дерева. Я понимаю, к чему вы клоните, Холмс, — сказал я, улыбнувшись. — Но что вы скажете, если всю листву подхватит ураганом?
— Если Машина будущего может производить тысячи тысяч вычислений, как заявляет наш уважаемый гость, то она сможет предсказать, где приземлится каждый лист и даже какой стороной он ляжет на землю, — ответил он с такой же улыбкой.
После этого я, признаюсь, стал сомневаться в моем первоначальном недоверии ко всей этой истории.
— Мистер Бэббидж, могу ли я спросить, какого рода математика используется при вычислениях?
— Конечно, Уотсон. Она основана на биноме Ньютона.
Если бы в Шерлока Холмса выстрелили из пистолета, он не смог бы прореагировать быстрее. Он тут же выронил трубку из рук и просыпал ее содержимое на ковер. Лицо его, и без того бледное, совершенно побелело, и мне показалось, что он сейчас упадет в обморок. Но вместо этого он пнул ногой трубку через всю комнату, затоптал угольки и начал бормотать:
— Каким же я был дураком. Дураком! Я знал, что моими вкладами манипулируют, а вместо того ругал себя.
Я поднялся с кресла и схватил его за руку.
— Что с вами, Холмс? Что не так?
— Я скажу вам, в чем дело. Это профессор Мориарти. Это он стоит за этой кражей. Именно он пытается подорвать мое финансовое положение. И пока мы не остановим его, он будет править всем миром при помощи Машины будущего!
— Кто такой профессор Мориарти? — спросил Бэббидж в смущении и в немалой степени пораженный вспышкой раздражения Холмса.
— Это Наполеон преступного мира. Этот негодяй контролирует большинство преступных групп в Лондоне. Он гений, свернувший на путь зла. И… он бывший профессор математики, в молодости написавший трактат о биноме Ньютона!
Холмс пересек комнату, подобрал трубку и изучающе осмотрел ее. Словно осознав, что одержать победу можно только при помощи ясной головы и холодной логики, снова зажег трубку и принялся расспрашивать мистера Бэббиджа.
— Вы сказали, что украдены две вещи.
— Да. Ровно четыре месяца тому назад пропали все личные бумаги и научные заметки моего отца.
— Из дома или со склада?
— Из моего дома.
— А вы сами работали над Машиной будущего?
— Немного. Она могла составлять таблицы с точностью до шести знаков после запятой, и я вычислил первые тридцать два числа кратных пи, но после этого зубчатые механизмы стали буксовать, и я не смог починить их. Я не работал с нею более года.
— Кто знал о вашем успехе?
— Несколько человек. Поначалу я был весьма воодушевлен и рассказал об этом в Королевском астрономическом обществе.
— Ага… в том числе и высокому худому лысому человеку с глубоко запавшими глазами и острым носом?
— Да. Он казался очень заинтересованным… и сведущим в этом вопросе.
— Вы, сэр, встретились с величайшим преступником планеты, — сказал Холмс, кладя руку на плечо Бэббиджа. — Ладно, проводите нас на место кражи. Время не ждет.
Бэббидж замялся.
— Прошел год, да и Скотланд-Ярд уже тщательно исследовал склад и мой дом.
Холмс покачал головой.
— И что же они обнаружили?
— Ну… ничего.
Мы с Холмсом обменялись многозначительными взглядами и улыбками.
— Так я и думал, — сказал он и снял пальто с вешалки. — Давайте отправимся немедленно.
Склад располагался среди нескольких строений и фабрик в промышленном районе близ Темзы. Машина будущего — это новое имя уже крепко приклеилось к ней, и даже Бэббидж называл ее так — стояла некогда на втором этаже, в центре огромного зала с высоким потолком, причем в этом помещений, к моему удивлению, было довольно тепло. Бэббидж объяснил, что так нужно для того, чтобы влага не испортила хрупкие механизмы. Помимо отсутствующей машины в зале находилось очень мало вещей: чертежная доска, несколько шкафов для бумаг, рабочий стол, установленный у закрашенного черной краской окна и несколько контейнеров с разнообразными шестернями и зубчатыми колесами. Контуры машины четко обрисовывались на полу благодаря более темным половицам и пятнам масла, накапавшего за двадцать лет хранения.
— Она была довольно большая, как я вижу, — сказал Холмс.
— Понимаете, какая это была загадка для полиции. Она весила тонну с лишним. Моему отцу потребовалось более недели, чтобы разобрать ее, перевезти и собрать заново двадцать лет тому назад. На этот этаж вела отдельная лестница с первого этажа, дверь была заперта и закрыта на цепь, но ее даже не тронули.
Холмс достал свою лупу и исследовал площадку. Затем осмотрел дверь и замок.
— А можно осмотреть первый этаж? — спросил он.
— Конечно, — ответил Бэббидж и провел нас вниз, объясняя по дороге, что здание принадлежало его семье, но когда ее состояние уменьшилось, пришлось сдать первый этаж внаем.
Нижнее помещение было центром деловой активности. Его снимал торговец, занимающийся импортом и экспортом, которому Бэббидж полностью доверял и который располагался здесь уже целое десятилетие.
— Как вы видите, — сказал Бэббидж, — место это деловое, и днем воры бы сюда не проникли. Ночью же мой склад, как и другие здания по соседству, охраняют наемные сторожа. Не проходит и часа, чтобы склад не проверяли.
Холмс недолго осматривал здание. Остановившись у ближайшего трактира, он сказал:
— Ну хорошо, мы знаем кто, что, когда и как. Остается вопрос, где…
— Извините, сэр, — прервал его Бэббидж, — вы сказали, что знаете как? Я в недоумении…
Холмс улыбнулся.
— Иногда меня приводит в отчаяние работа Скотланд-Ярда. Даже когда они находят какие-то улики, им никогда не удается объяснить их как следует. Например, исходя из того, что в какой-то день машина была на месте, а на другой день ее уже не было, они делают вывод, что машина исчезла ночью.
— Верно, — кивнул Бэббидж.
— Нет, не верно. Здесь нет свежих царапин — даже допуская, что с момента кражи прошел год. Но есть несколько старых отметин, приблизительно двадцатилетней давности и сделанных тогда, когда эту машину устанавливали. Машину будущего не украли за одну ночь, ее переносили по частям. Каждый вечер кто-то из рабочих внизу прятался в одном из многочисленных укромных уголков склада, взбирался сюда по отдушине центрального отопления — я видел котельную и печь на первом этаже; в летние месяцы она не работает — и здесь, под пламя свечи, продолжал отвинчивать небольшие детали машины. Затем, до рассвета, он возвращался вниз, прятал свою добычу и смешивался утром с толпой рабочих, когда те приступали к работе.