— Излагай подробности, — улыбнулся его брат. — Не могу же я полностью потерять день.
Через двадцать минут, расслабившись в мягких креслах Гостевой комнаты, мы погрузились в молчание. Нарушил его Майкрофт:
— Ты четко обрисовал картину, Шерлок. И конечно же ты сам способен разрешить эту загадку.
— Я и не сомневаюсь, но у нас мало времени. Главное — предотвратить другие убийства. Две головы лучше, чем одна. Ты можешь четко выделить тот аспект, который сбережет мне драгоценные часы поисков.
— В таком случае давай посмотрим, что мы имеем. Или, точнее, чего мы не имеем. В твоей головоломке нехватка элементов.
— Именно.
— Тем не менее ты коснулся чувствительной точки. Свидетельство тому — неожиданное и жестокое нападение на вас с Ватсоном. Или ты считаешь это случайным совпадением?
— Ни в коем случае!
— Я тоже. — Майкрофт потеребил мочку уха. — Не надо особенно напрягаться, чтобы узнать подлинное имя таинственного Пьера.
— Разумеется, — согласился Холмс. — Это Майкл, второй сын герцога Ширского.
— Отец может и не знать о печальном состоянии Майкла. Но лорду Кэрфаксу, конечно, известно, что Майкл находится в приюте, и, вне всяких сомнений, он узнал своего младшего брата.
— Я совершенно уверен, — сказал Холмс, — что лорд Кэрфакс не был откровенен с нами.
— Он меня интересует. Покров филантропии прекрасно маскирует дьявольские деяния. Вполне возможно, что именно лорд Кэрфакс несет ответственность за то, что Майкл передан на попечение доктора Мюррея.
— И, кроме того, — мрачно сказал Холмс, — за его раны.
— Не исключено. Но мы должны найти и другие куски головоломки, Шерлок.
— Время, Майкрофт, время! Вот в чем моя проблема. Я должен как можно скорее найти главную нить в этой паутине и проследить, откуда она тянется.
— Я думаю, тебе нужно взяться за помощника Кэрфакса.
— Могу ли я задать вопрос? — вмешался я.
— Ради бога, Ватсон. Мы отнюдь не собирались исключать вас из разговора.
— Может, моя помощь и несущественна, но, насколько я понимаю, наша главная забота — установить, кто такой Джек-потрошитель. И посему я спрашиваю: вы верите, что мы найдем убийцу? Нет ли его среди тех, с кем мы познакомились?
Шерлок Холмс улыбнулся:
— У вас есть кандидат на эту сомнительную честь, Ватсон?
— Если бы пришлось выбирать среди них, я бы назвал имбецила. Но должен признать: я серьезно ошибся, не опознав в нем Майкла Осборна.
— На каком основании вы обвиняете именно его?
— Боюсь, ничего существенного. Просто не могу забыть его позу у стола, когда мы выходили из морга на Монтегю-стрит. Помните, доктор Мюррей велел Пьеру прикрыть труп несчастной жертвы. В его действиях не было ничего подозрительного… но все же у меня мурашки поползли по коже. Такое впечатление, будто вид изуродованного трупа привел его в транс. Разглаживая простыню, он любовно касался руками окоченевшей плоти. Словно зрелище этого зверства возбуждало его.
Наступила пауза, в течение которой братья оценивали мой вклад в расследование. Затем Майкрофт сказал со всей серьезностью:
— Вы попали в самую точку, Ватсон. Скажу лишь, что трудно оценивать действия, рожденные в больном мозгу, пусть даже они вас так обеспокоили. Тем не менее ваше инстинктивное отвращение может оказаться куда более ценным, чем все наши логические выводы.
— Это мнение еще надо обсудить, — заметил Холмс.
Все же у меня возникло чувство, что мое мнение мало что значило для них. Просто они проявили ко мне любезность.
Майкрофт тяжело поднялся на ноги:
— Ты должен собрать побольше фактов, Шерлок.
Младший брат сплел и с силой сжал пальцы. Мне показалось, что во время встречи с Майкрофтом мой друг не был тем надежным и уверенным в себе человеком, которого я знал. И меня удивила интонация Майкрофта, когда он тихо произнес:
— Я знаю, что тебя смущает, Шерлок. Ты становишься слишком субъективен по отношению к этому делу.
— Не понимаю, — с легким холодком сказал Холмс.
— Мы имеем дело с четырьмя самыми зверскими убийствами. Могут последовать и другие. Ты торопишься, сознавая, что чем скорее ты вмешаешься, тем больше шансов предотвратить их. Вот что тебя и гнетет — ощущение, что ты лично ответствен за трагедию. Острое чувство вины может подавить самый мощный интеллект.
Холмс не стал спорить. Он нетерпеливо покачал головой и сказал:
— Что ж, Ватсон, игра началась. Мы идем по следу дикого зверя.
— И к тому же хитрого, — недвусмысленно предостерег нас Майкрофт. — Шерлок, ищи женщину со шрамом. Кроме того, отсутствует важная деталь — жена Майкла Осборна с такой порочной репутацией. О чем это говорит?
Холмс сердито уставился на брата:
— Должно быть, ты в самом деле считаешь, что я растерял свои способности, Майкрофт! А они со мной.
На этой ноте мы и покинули клуб «Диоген».
Эллери просыпается
Дверной звонок представлял собой резной бутон красного дерева в окружении листьев. Грант Эймс нажал его, в результате чего на пороге возникла девушка в ядовито-зеленой пижаме.
— Привет, Мэдж. Мне случилось быть по соседству, вот я и заглянул.
Тонкое, аристократическое лицо гостя напоминало изображение на крупной долларовой купюре. Мэдж просияла и распахнула дверь, стукнув ручкой о стену.
— И значит, ты решил завалиться ко мне? — сказала она тоном Эйнштейна, впервые огласившего свою Теорию.
Грант вошел, осматриваясь:
— До чего у тебя уютное гнездышко.
— Нормальные апартаменты обыкновенной девушки, делающей карьеру. Я прочесала весь Ист-Сайд, сверху донизу. И наконец нашла! Жутко дорого, но ведь жить можно только в Верхнем Ист-Сайде.
— А я и не знал, что ты делаешь карьеру.
— И еще как. Я консультант. Кажется, ты пьешь скотч?
«Я должен вести себя как репортер-расследователь», — напомнил себе Грант и вежливо спросил:
— И кого же ты консультируешь?
— Отдел по связям с общественностью на одном предприятии.
— Принадлежащем твоему отцу?
— Конечно.
Мэдж Шорт была дочерью «Шорт шейпли шуз», но, кроме нее, на добычу претендовали еще три брата и две сестры. Протягивая скотч, она кивнула растрепанной рыжей головкой.
— И предприятие расположено в…
— В Айове.
— Ты там бываешь?
— Глупый! Его офис на Парк-авеню.
— Ты удивила меня, радость моя. Я-то вижу тебя в совершенно иной роли.
— Невесты? — При этом ее юная высокая грудь взволнованно приподняла ядовито-зеленую ткань пижамы.
— О нет, спаси господи! — торопливо пробормотал Грант. — Я представлял тебя где-то… на литературном поприще.
— Вечно ты издеваешься!
Грант обвел взглядом комнату. Книг не было видно — как и журналов, — но из этого еще ничего не следовало.
— Я вижу тебя погруженной в чтение, девочка. Так сказать, что-то вроде книжного червя.
— В такой день и в моем возрасте? Да и откуда мне взять время?
— Ну, всегда можно выкроить…
— Кое-что я читаю. «Секс и одинокая женщина»…
— А я предпочитаю детективы. Отец Браун. Епископ Кушинг.[3] — Он внимательно наблюдал за ее реакцией. Словно за маленьким розовым поросенком.
— Они мне тоже нравятся.
— А также, — хитро продолжал Грант, — ты уделяешь внимание философам — Бертону, Шерлоку Холмсу.
— На последней вечеринке был специалист по дзену…
Безнадежно. Грант быстро сменил тему:
— На тебе было синее бикини… Не слишком ли оно откровенно?
— Я так рада, что тебе понравилось, милый. Как насчет еще одного скотча?
— Нет, спасибо, — сказал Грант, вставая. — Время поджимает, да и… словом, пока.
Он плюхнулся на сиденье своего «ягуара». Как это у них получается? Что они для этого делают — Холмс, тот же Квин?
В это время что-то давило Эллери Квину на нос, мешая спать. Очнувшись, он обнаружил, что это «Дневник», который он взял с собой в постель. Позевывая и потягиваясь, он уронил его на пол и сел, упираясь локтями в колени. Раскрытая рукопись лежала на полу между его ступнями. Он пригнулся, поддерживая голову руками.
3
Грант Эймс разыгрывает Мэдж Шорт и ставит в один ряд имена литературных персонажей и реальных лиц конца XIX века.