— Волнует? Да, волнует! Несправедливость всегда помнится. Время меняет многое — но только не это!
Эллери напомнил ей, что еще не дочитал рукопись.
— Но вы ведь все поняли!
— Я догадываюсь, куда клонит автор.
— Так и будет — до самого конца. Но это неправда, мистер Квин. В тот раз Шерлок Холмс ошибся. Не стоит осуждать доктора Ватсона. Он просто записывал ход дела — как ему рассказывал мистер Холмс. Но мистер Холмс заблуждался, и в результате — огромная несправедливость.
— Но рукопись никогда не публиковалась…
— Откровенно говоря, это не имеет большого значения. Вердикт вынесен. Осталось несмываемое пятно.
— Но что я могу сделать? Никому не под силу изменить вчерашний день.
— Эта рукопись — все, что у меня есть, сэр! Рукопись и эта чудовищная ложь! Шерлок Холмс отнюдь не был непогрешим. Кого можно считать таковым? Господь Бог оставил непогрешимость для самого себя. Где-то в рукописи должна скрываться истина, мистер Квин. И я заклинаю вас — найдите ее.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Благодарю вас, молодой человек. Огромное спасибо.
Эллери осторожно положил трубку и уставился на нее. Грустное открытие. Он нормальный хороший человек, живет себе тихо, безукоризненно делает свое дело и любит отца… И за что ему такую свинью подложили?
Чума на голову Джона Ватсона, д-ра мед., и всех его поклонников (а разве он сам не принадлежит к их числу?). Он вспомнил дрожащий голос старой дамы, глубоко вздохнул и опять сел за рукопись Ватсона.
Глава 10
«ТИГР» ИЗ «АНГЕЛА И КОРОНЫ»
— Я искренне надеюсь, мой дорогой друг, что вы примете мои извинения.
Эти слова Холмса были самыми приятными из всех, что я от него слышал. Мы снова были на улице и пробивались сквозь туман, потому что в такую ночь кебы редко заезжали в Уайтчепель.
— Вы были совершенно правы, Холмс.
— Отнюдь. Я позволил себе ребяческую вспышку, что никак не к лицу взрослому человеку. Непростительно винить других в своих собственных ошибках. У меня просто не хватило ума, иначе я бы уже давным-давно получил ту информацию, что вы так умело выудили у Полли. Вы убедительно доказали, что способны делать мою работу куда лучше, чем я сам.
Это было весьма сомнительно, но, тем не менее, извинения Холмса спасли мою гордость.
— Я не могу принять вашу восторженную тираду, Холмс, — возразил я. — Мне не приходило в голову, что ваше исчезнувшее звено — именно Клейн.
— Только потому, что вы не использовали должным образом вашу проницательность, — со свойственным ему чрезмерным благородством сказал Холмс. — Мы искали человека грубого и безжалостного. Судя по тому, что вы мне рассказали, Клейн отвечает этим характеристикам — я и сам видел в пабе, как он орудует кулаками. Да, в Уайтчепеле хватает типов, склонных к насилию, но дополнительная информация указывает прямо на Клейна.
— То, что он недавно приобрел паб? После вашего объяснения все стало ясно.
— Да, теперь можно понять, что произошло, — продолжал Холмс, — но небольшой процент оставим на возможную ошибку. Клейн увидел прекрасную возможность в личности Майкла Осборна. Именно Клейн организовал этот злосчастный брак.
— Но какую цель он преследовал?
— Шантаж, Ватсон! Но что-то у него сорвалось — видимо, Майкл отказался подчиниться. И все же замысел сработал, пусть и не в первоначальном виде и лишь в силу чистой удачи. Таким образом он получил деньги для покупки «Ангела и короны», где с тех пор и устроил свое гнусное логово.
— Но многое все же остается без ответа, Холмс. Майкл потерял рассудок. Его жена Анжела — которую еще надо найти — страшно изуродована. Как? Почему?
— Все в свое время, Ватсон, в свое время.
Мое недоумение лишь усилилось из-за уверенного тона Холмса. Тогда мой друг поделился другими соображениями:
— По всей вероятности, их нынешнее состояние — дело рук Клейна. Когда Майкл отказался принимать участие в шантаже, он должен был страшно разъяриться. Клейн или сам с ним расправился, или организовал жестокое избиение Майкла, после чего он и лишился рассудка. Пока неясно, что случилось с Анжелой, но я предполагаю, что она кинулась защищать Майкла.
В этот момент в разрыве клочьев тумана мы увидели ворота морга. У меня мурашки по спине побежали.
— Холмс, вы думаете переправить тело этой бедняжки в «Ангел и корону»?
— С чего вы взяли, Ватсон?
— Но вы упомянули, что собираетесь представить Клейну дело его рук.
— Что мы и сделаем. Обещаю вам.
Полный сомнений, я прошел вслед за Холмсом в приют. Доктор Мюррей обрабатывал солидный синяк под глазом мужчины, который явно потребил не одну пинту.
— Майкл Осборн здесь? — осведомился Холмс.
Было видно, что доктор Мюррей предельно измотан. Обилие хлопот, забота об обездоленных — все это отнимало у него силы.
— Еще недавно я бы ответил вам, что не знаю этого имени…
— Прошу вас, — прервал его Холмс. — Не будем терять времени, доктор Мюррей. Я должен забрать его.
— Прямо сейчас? Так поздно?
— Нужно ускорить события, доктор. До рассвета мы должны выследить Потрошителя. И чудовищу, которое несет ответственность за кровопролитие в Уайтчепеле, будет предъявлен счет.
Доктор Мюррей, как и я, растерялся:
— Я не понимаю, сэр…
— Вы давно видели инспектора Лестрейда?
— Он был тут час назад. Наверное, бродит где-то в тумане.
— Если вернется, передайте ему, чтоб поспешил за мной в «Ангел и корону».
— Но зачем вам Майкл Осборн?
— Для встречи с женой, — нетерпеливо сказал Холмс. — Где он, человече? Мы теряем драгоценное время!
— Вы найдете его в небольшой комнатке в конце морга. Там он спит.
Там он и был — и спал. Холмс осторожно потряс его за плечо:
— Проснитесь. Анжела ждет вас.
В пустом взгляде не мелькнуло ни искры понимания, но с покорностью ребенка он вместе с нами вышел на улицу. Туман так сгустился, что оставалось полагаться лишь на чутье Холмса. В эту ночь в Лондоне стояла особенно зловещая атмосфера — как будто тебе вот-вот всадят нож в бок.
Но любопытство оказалось сильнее боязни.
— Холмс, — позволил я себе задать вопрос, — вы надеетесь застать в «Ангеле и короне» Анжелу Осборн?
— Разумеется.
— А для чего вам нужно, чтобы она встретилась с Майклом?
— Она может отказаться разговаривать. Придется вызвать потрясение, внезапно сведя ее с мужем.
— Понимаю, — сказал я, хотя на самом деле ничего не понял, и снова погрузился в молчание.
Наконец мы остановились, я услышал стук в дверь и голос Холмса:
— Мы на месте, Ватсон.
Слабо затеплившийся свет в окне дал понять, что тут кто-то обитает.
— Вы стучали в парадную дверь? — спросил я.
— Да, но войдем мы в другую. Я хочу незаметно попасть в комнату наверху.
Прокравшись вдоль стены, мы завернули за угол. Ветерок чуть рассеял туман.
В приюте Холмс прихватил с собой фонарь, хотя в пути им и не пользовался: свет мог привлечь нежелательное внимание бродяг. Но теперь он нам пригодился. Мы отыскали дверь черного хода, Холмс толкнул створку и вошел внутрь.
— А задвижку оторвали, и совсем недавно, — заметил он.
Мы оказались в складском помещении. Я слышал приглушенные голоса из общего зала, но, похоже, наше присутствие осталось незамеченным. Холмс быстро обнаружил узкую лесенку на верхний этаж. Со всей предосторожностью мы поднялись по ней и, откинув люк, увидели, что находимся в самом конце полутемного коридора.
— Вы с Майклом ждите здесь, — шепнул Холмс.
Он быстро вернулся.
— Идем!
Все вместе мы подошли к закрытой двери, из-под которой пробивалась полоска света. Холмс заставил нас прижаться к стене и постучался. Внутри кто-то тут же отреагировал: открылась дверь, и женский голос спросил:
— Томми?
Рука Холмса мелькнула, как змея в броске, и легла на лицо женщины, возникшей в полумраке.