– У меня была веская причина проигнорировать ваши инструкции, Холмс.
– Старая добрая интуиция, а, Уотсон?
– Нечто более осязаемое. Меня предупредили, что вы в опасности.
– Предупредили? – Видно было, что мое сообщение захватило его врасплох. – Но кто?
Кратко, но со всеми существенными подробностями, я рассказал ему историю мисс Лидгейт.
Холмс слушал меня с бесстрастным лицом, не прерывая вопросами.
– Право, весьма поучительно. И сейчас эта молодая женщина ожидает нашего возвращения на Бейкер-стрит?
Я кивнул.
– В таком случае не будем терять времени.
Мы направились к ожидающему нас кэбу, и я назвал озадаченному извозчику адрес. По пути домой Холмс, несмотря на мои настойчивые расспросы, хранил молчание.
Приехав на Бейкер-стрит, он поспешил подняться по лестнице первым и распахнуть дверь гостиной.
– Ага! – вскричал он. – Леди упорхнула.
– Ушла? – Я не поверил собственным ушам.
– Боюсь, да, – откликнулся Холмс, оглядывая пустую квартиру. – Похоже, мисс Лидгейт верит в то, что Гренфел скорей добьется успеха, чем мы.
– Вы хотите сказать, она побоялась здесь остаться?
Холмс кивнул.
– Из того, что вы мне рассказали, ясно, что женщина полностью во власти этой скотины Гренфела. Придя сюда ночью, она страшно рисковала – если злодей заподозрит, что она каким-то образом способствовала моему побегу, он убьет ее.
– Какой ужас! Вы хотите сказать, она вернулась к нему?
– Похоже на то. Куда еще ей идти?
– Холмс, мы должны что-то сделать. Мы должны ее спасти!
– Всему свое время, Уотсон. Давайте сначала позаботимся о наших ранах. Я, например, очень хочу выпить.
По выражению лица Холмса можно было понять, что спорить с ним бесполезно. Раз уж он что-то решил, никакие мои доводы не помогут. Итак, я неохотно подчинился его воле и обработал легкие ожоги на наших руках. Если не считать их, мы ничуть не пострадали, хотя спаслись просто чудом.
Полчаса спустя мы с Холмсом вновь сидели у зажженного камина, анализируя ночные события. Характер Холмса прошел суровую закалку – глядя, как он покойно развалился в кресле, попыхивая старой глиняной трубкой, трудно было поверить, что совсем недавно он чуть не простился с жизнью в охваченном огнем доме.
– Рассказ девушки полностью подтверждает мои умозаключения относительно экземпляра «Больших надежд», – с довольным видом заметил он.
– Вы подозреваете, женщина замешана?
Мой друг издал короткий смешок.
– Вы употребили правильное слово: я действительно «подозревал», но для полной уверенности у меня было недостаточно информации. Я знал, что человек, которого я считал таинственным убийцей, обладает почти гипнотической властью над женщинами и вскоре пожелает вновь испытать ее.
– Кто же все-таки этот тип Гренфел?
– Вам он хорошо известен как Стэплтон.
– Стэплтон?! Убийца Баскервилей? – выдохнул я. – Но он мертв!
– Ничуть не бывало.
– Я полагал, он на дне Гримпенской трясины…
– На это указывали факты, но я не мог безоговорочно поверить в его гибель.
Затем Холмс рассказал обо всем, что произошло с ним с того момента, как он в тот вечер уехал с Бейкер-стрит, вплоть до моего своевременного прибытия в горящий особняк.
– Так, значит, я принял манекен за ваше тело? – спросил я, прослушав рассказ до конца.
– Да, Уотсон, эта штуковина и меня сбила с толку. Понимаете, я был уверен, что мой противник – одинокий волк, и не ожидал такой хитрой приманки. – Он смущенно засмеялся. – Должно быть, Стэплтона очень позабавило, когда я вошел в комнату и обратился к манекену.
– А он поджидал вас, спрятавшись за дверью?
– Да, чтобы оглушить. И это ему вполне удалось. Меня откровенно одурачили. Можете зафиксировать это, Уотсон, как одно из моих наименее успешных дел[8]. – Он подался вперед и коснулся моей руки. – Если бы не вы, дружище, это дело стало бы для меня последним.
Меня очень тронули слова благодарности, произнесенные с такой искренностью, я даже не нашелся что ответить. Чтобы помочь мне побороть смущение, Холмс налил нам обоим еще по стаканчику.
– Мы должны вызволить из лап Стэплтона эту несчастную молодую женщину, – сказал я Холмсу, когда он протянул мне стакан.
Я хорошо помнил, как ужасно обращался злодей с Бэрил Стэплтон, своей женой.
– На первом месте отдых – ночной сон. – Холмс потянулся.
– Разве мы можем сейчас терять время?
– Усталый мозг не может быть эффективным, Уотсон. Иметь дело с таким умным и опасным противником, как Стэплтон, можно только на свежую голову.
8
Уотсон пишет, что впоследствии он предложил Холмсу представить это приключение как дополнение к делу Баскервилей, что привело Холмса в смятение. Учитывая последующие события, Холмс категорически запретил Уотсону публиковать эту историю.