— Не привык… — сказал он, улыбаясь, — но с вашего позволения…
И на сцену появилась знаменитая коротенькая трубочка.
— Итак, джентльмены, — продолжал он, пуская дым, — с этим вопросом нужно тоже покончить. Я — Шерлок Холмс, и для вас не должно быть в этом сомнения точно так же, как и я сам не могу в этом сомневаться. Я знаю, что с легкой руки Конан-Дойля обо мне повсеместно стали писать, но небылицы, и притом ужасно грубые… Мне приписывали раскрытие преступлений, которые никогда не совершались, а если и совершались, — раскрытие их по легкости могло быть делом самого заурядного сыщика… Меня пристегивали к всевозможным романтическим историям, в которых я не принимал никакого участия… Вокруг моего имени создавались легенды… Люди ведь падки на сенсационные вымыслы, и если б я хотел уличать — я должен был бы непрерывно вести процессы с издателями всего мира… Конечно, я махнул рукой… Но, как бы то ни было, джентльмены, это могло продолжаться только до тех пор, пока литература была за меня, т. е. пока не задевали моей чести… Джентльмены! В вашем журнале мне объявили неожиданно войну. Я решительно не знаю, чему я этим обязан… Во всяком случае, объявляю помещенные у вас обо мне рассказы сплошным и злостным вымыслом, созданным с одной целью принизить меня и выставить в смешном свете. На этом основании я требую, чтобы мне тут же объявили фамилию анонимного клеветника, побоявшегося подписаться под рассказами, с тем, чтобы я мог привлечь его к законной ответственности за клевету в печати.
Посетитель великолепно играл роль.
Наступило небольшое молчание.
Шерлок Холмс или, вернее, тот, кто называл себя так, поочередно глядел на всех.
Редактор первый прервал молчание.
— Не разбираясь в том, кто вы, — спокойно заметил он, — мы должны вам сказать, что не можем, к сожалению, исполнить вашей просьбы.
— Почему?
— Во-первых, потому, что, как мы уже писали вам, не в правилах редакции открывать фамилии своих сотрудников, во-вторых, потому, что автор и до сих пор не раскрыл своего псевдонима.
— Так и знал!..
— Что именно?
— Я так и знал, что вы захотите прикрыть вашего сообщника… Но, джентльмены… смею вас уверить, что я этим не удовлетворюсь. Не скрою, что кое-какие шаги я уже сделал.
— Где?
— Здесь, в Петербурге! Я не был настолько наивен, чтобы сразу явиться к вам… Я так и предполагал, что вы не захотите выдать… Меня убедили пойти к вам!..
— Кто же вас в такой вещи убедил?
Шерлок Холмс задумался на секунду и потом решительно сказал:
— Не вижу причин, джентльмены, что-либо скрывать от вас… Я в Петербурге третий день и, конечно, не сидел сложа руки… А чтобы вы не сомневались в том, насколько я серьезно смотрю на исполнение моего требования, я расскажу вам, где и у кого я уже был, чтобы так или иначе добиться в этом деле правды.
И он стал подробно рассказывать.
Шерлок Холмс в главном управлении по делам печати
Рассказ Шерлока Холмса изобиловал многими утомительными подробностями, не идущими к делу. Мы приведем его поэтому вкратце.
Прежде всего Шерлок, — будем его так называть, — совершенно опровергает слух о том, что он посетил в Петербурге какой-то литературный клуб. Если не считать маленькой прогулки по Морской с действительной остановкой на минуту у эстампного магазина Фиетта, он в первый день своего приезда почти не выходил из гостиницы, так как был совершенно разбит дорогой.
На другой же день он прямехонько отправился в главное управление по делам печати. Между прочим, в это время, очевидно, и произошла на Театральной улице его встреча с газетным хроникером.
То, что он шел так медленно, объясняется тем, что все старинные и одноцветно-желтые дома этой улицы, упирающейся в такой же старинный и окрашенный в такую же краску Александринский театр, казались ему одним огромным домом, и ему долго пришлось искать нужный подъезд.
Курьер, принимавший от него визитную карточку, не мог скрыть своего удивления.
— Шерлок Холмс? — переспросил он, делая громадные глаза. — Живой Шерлок Холмс?!
Шерлока попросили в кабинет.
Изящный господин, необычайно любезный, приветливо указал англичанину на стул.
— Чем могу служить вам?
— Я явился к вам отчасти с жалобой, отчасти с просьбой, — начал человек, именовавший себя Шерлоком Холмсом. — В журнале «Огонек» вот уже два месяца подряд печатаются рассказы, которые наносят неисправимый ущерб моей репутации… От гения, которым я признан на родине, после жестокой критики «Огонька» не остается ничего. Журнал осмеивает мой дедуктивный метод сыска и показывает, что я могу впадать в самые непростительные, самые грубые ошибки. Сэр! Журнал высмеивает меня, мою школу, всю сыскную добровольческую деятельность… Так дальше продолжаться не может! Я ходатайствую перед вами о наложении административного взыскания на журнал — о закрытии его или, по крайней мере, о крупном оштрафовании.