Она подошла, радостно улыбаясь, к одинокому брюнету, который при ее приближении встал из-за стола и сделал несколько шагов навстречу.
Присев за стол, она внимательно осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, вероятно, что в зале нет никого из знакомых. Беглый осмотр этот совершенно успокоил ее.
Брюнет приветствовал даму по-французски. На этом же языке велся и весь дальнейший разговор.
— Ну, как прошел твой сегодняшний прием? — спросил он, улыбаясь.
— Все обошлось, как я ожидала, — ответила гадалка серьезным тоном.
— Значит, он, в самом деле, пришел — этот мистер… я позабыл его фамилию.
— Сэр Эдуард Бертон, атташе английского посольства, — подсказала мнимая гадалка.
— Я не знаю этой фамилии. Он, должно быть, приехал сюда недавно?
— Ты прав, лорд Роберт Спенсер сообщил мне, что он командирован по делу принца Шунги.
— Не смейся, Рене, — продолжала гадалка. — Я предчувствовала, что он явится ко мне, чтобы выведать, не причастна ли я к исчезновению принца Шунги. Я внимательно рассмотрела его раньше, чем выйти в приемную. Он так подозрительно осматривал всю комнату, точно исчезнувший принц спрятан за одной из моих картин.
— Полно, — успокоил ее Рене, — ты напрасно тревожишься так из-за этого тупого англичанина; неудивительно, что он хотел бы узнать, куда делся принц. Что же еще рассказывал молодой Спенсер после нашей последней встречи?
— Ничего существенного. Все его сообщения относились к новому атташе, который имел продолжительную тайную беседу с послом, отцом Роберта.
— Черт возьми, уж не скрывается ли под видом атташе совсем иной человек. А как поживает этот — другой?
— Если принять во внимание условия, недурно. Мне, конечно, приходится время от времени повторять опыты.
— Достала ли ты, наконец, нужные бумаги? — спросил, немного подумав, Рене, — у тебя было достаточно времени, чтобы добыть их.
— Ты говоришь о документах, касающихся некоторых переговоров между Англией и державой X?
— Конечно, моя дорогая. Тебе известно, что я сгораю в ожидании, когда эти документы попадут в мои руки. Я купил бы их на вес золота! Мне предстоит блестящая карьера, если я окажусь в состоянии вручить столь важные бумаги нашему посланнику.
— Бумаги в моих руках, — спокойно произнесла молодая красавица.
— Может ли быть! И ты не слова не сообщила мне о таком необычайном событии, — громко воскликнул Рене.
— Есть вещи, о которых можно говорить только с глазу на глаз; а я несколько дней не виделась с тобой.
— Ты права, но что же ты хочешь мне сказать относительно этих документов?
— Любишь ли ты меня, Рене?
— Можешь ли ты сомневаться в этом? Разве я подал тебе повод подозревать меня в охлаждении, разве моя нежность, мои ласки не убедили тебя в пламенности моей любви?
— Нет, я не сомневаюсь. Поэтому я и решаюсь обратиться к тебе с необычайно важным для меня вопросом: согласен ли ты никогда со мной не расставаться?
— Если бы это было возможно, я чувствовал бы себя счастливейшим из смертных!
— В таком случае, женись на мне. Ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы быть уверенным, что тебе никогда не придется краснеть из-за меня. Подобно тому, как в моем салоне все считают меня за настоящую маркизу Сенца ди Борго, так и у тебя на родине никто не усомнится в моем аристократическом происхождении.
— Я понимаю, — важные документы, которые исчезли вместе с принцем Шунги…
— Будут моим приданым, дорогой Рене, — перебила его решительным тоном мнимая маркиза.
— Недурно придумано, — с некоторым смущением засмеялся Рене, — но кто поручится мне, что когда-нибудь не разоблачится твое прошлое? Я могу быть скомпрометирован так сильно, что положение мое в обществе станет совершенно нестерпимым.
— Ты знаком со мной уже давно, но не встречал еще ни одного человека, который узнал бы меня. Кому придет в голову, что элегантная маркиза Сенца ди Борго была девушкой «из простонародья»? Разве для тебя представится какая-нибудь трудность перевестись на другой пост, за границу?
— Об этом надо подумать. Во всяком случае, я согласен и принимаю твои условия. Я женюсь на тебе, но не здесь, не в Петербурге. Как только получу в свои руки документы, я попрошу, чтобы меня перевели в Париж или Мадрид.
Грудь молодой красавицы заколебалась от прилива безграничной радости.
— Ты проводишь меня? — спросила молодая женщина.
— Да, мне также нужно проехать через Моховую.
Таксон, конечно, последовал за ними. Полчаса спустя он уже знал, где живет мнимая гадалка, и поспешил вернуться к Пассажу, где его с нетерпением ждал Пискарь, невзрачный муж этой ослепительной красавицы.
Гарри Таксон обстоятельно обдумал, следует ли ему вновь повидаться с этим человеком. Он пришел к выводу, что надо оправдать доверие, которое оказал ему муж гадалки. Гарри расскажет все, что интересно знать Пискарю относительно его жены. Как знать, — не понадобится ли еще содействие этого человека.
Глава VIII
В ночлежном приюте
— Ну, что же узнал? — спросил Пискарь молодого сыщика.
Гарри Таксон рассказал ему о беседе гадалки с дипломатом. Вор выслушал его слова с напряженным вниманием.
— Она живет на Моховой, — бормотал он, — это шикарная улица. Что ж, большое и плавание! А она, значит, в самом деле, собирается посадить меня на мель. Ну, мы еще посмотрим, чья возьмет. Что же ты теперь намерен делать? — спросил он Гарри.
— Я пойду домой.
— Послушай, ты мог бы оказать мне еще одну услугу. Я нашел в квартире моей старухи на Васильевском острове одну штуку, которую хотел бы заложить.
Пискарь вынул из кармана футляр, открыл его и показал Гарри, как играют камни на лежавшей там булавке.
Молодой агент был ослеплен. Он никогда не видел такого великолепия. Бриллианты и рубины сверкали, точно живые. Вдруг его осенила странная догадка.
Это, несомненно, та самая булавка, которая была украдена из квартиры принца Шунги в первую же ночь пребывания Шерлока Холмса в Петербурге!
Сомнений быть не могло. Шерлок Холмс описал драгоценную булавку совершенно точно.
Но кто же украл ее? Очевидно, не Пискарь, так как Гарри Таксон был очевидцем, как негодяй нашел булавку в шкатулке своей жены.
Сама гадалка не отважилась бы и не сумела бы выполнить такую кражу; притом же ее любовник, молодой дипломат, не согласился бы подвергнуть ее подобной опасности. О том, что лорд Спенсер признал в виновнике похищения самого принца Шунги, Гарри Таксон ничего не слышал.
Он, конечно, страстно хотел обнаружить, кто же учинил кражу? Не могло быть никакого сомнения, что это же лицо играло видную роль и в исчезновении индийского принца.
Не скрывает ли от него Пискарь еще какой-нибудь тайны?
— Хорошо, — сказал Гарри, — я заложу булавку. Но где? Теперь уже поздно, в это время, вероятно, закрыты все ломбарды.
— Верно. Нам лучше всего провести ночь вместе, а завтра утром мы сообща оборудуем это дельце. Кстати, ты познакомишься с одним моим закадычным приятелем, который понадобится для разделки с моей женой.
Гарри вынужден был во что бы то ни стало остаться с Пискарем, чтобы разузнать, какие планы намерен негодяй осуществить при помощи своего приятеля.
— Я согласен, но куда же мы денемся на ночь?
Пискарь немного задумался.
— Сегодня делать больше нечего, — решил он, наконец, — притом же я должен непременно повидаться с моим другом. Для этого надо попасть в ночлежный приют у Обуховского моста.
Гарри Таксон был не прочь ознакомиться с этим учреждением и с его посетителями, принадлежащими к низшим слоям «бродячего Петербурга».
Когда они пришли к ночлежному приюту, он был уже переполнен. Однако, Пискарь ухитрился каким-то способом попасть туда и провел своего спутника.