Во-первых, Лондон сейчас же потребовал, чтобы были приняты все меры к охране жизни английских подданных. Во-вторых — во всех английских и американских газетах на другой же день появилось гигантскими буквами объявление, в котором обещалось царское вознаграждение в 50 тысяч фунтов стерлингов всякому, кто разыщет главных виновников поджога бакинских промыслов. Высказывалось, между прочим, предположение, что это дело рук нескольких человек, вернее всего, членов какой-нибудь международной шайки анархистов.
Таким образом, объявители как будто сами давали конец нити в руки.
Это объявление стало повторяться изо дня в день.
Один из негласных, но очень значительных пайщиков английских промыслов, хорошо известный всему лондонскому торговому миру, как владелец колоссальнейших мукомолен в Англии, мистер Эдвин Тор — в течение двух дней получил последовательно семь телеграмм из Баку.
В трех сообщалось, что приняты энергичные меры и есть надежда на спасение промыслов, которые еще не захвачены мятежниками, и наводились справки о том, отозвались ли в Англии на объявление.
В одной подробно описывалась осада селения Кишлы, где армяне, соединившись с промысловыми рабочими, уже несколько дней отражают нападения многотысячных татар, несмотря на отсутствие хлеба и воды. Упоминалось о каких-то темных, вновь появившихся, никому не известных и даже между собою незнакомых людях, которые рыщут повсюду и что-то вынюхивают. А в конце снова вопрос об объявлении и просьба о наискорейшей присылке агентов.
Эти четыре телеграммы были получены в один день. Потом последовал перерыв в двадцать восемь часов, и только на другой день к ночи получились три телеграммы подряд почти с одним и тем же содержанием.
Читая их, мистер Эдвин Тор сильно хмурился.
В последней говорилось: «Подозрительные лица, о которых я упоминал, принадлежат к опаснейшим типам анархистов-одиночек. За два дня они перезнакомились меж собою. Составлен, очевидно, общий план. Есть вероятие, что они же тайно руководили движением, находясь за границей. Не захваченные промыслы в опасности. Каждый час дорог. Удвойте, утройте куш. Полцарства за ловкого агента».
Эта телеграмма получилась уже к утру, и мистер Эдвин Тор читал ее, лежа еще в постели. Но через пять минут он был на ногах, через десять — умыт и одет, а двадцать минут спустя, уже успев позавтракать, сидел в экипаже, запряженном парой рысаков, которых так же хорошо знали в Сити, как и на лондонском ипподроме.
Шерлок Холмс только успел сесть за свой ранний кофе, как ему доложили о посетителе, который хочет его видеть. Было шесть часов утра. Очевидно, только очень важное и неотложное дело могло кого-нибудь заставить явиться в такую рань.
Согласно своему правилу: дело прежде всего — Шерлок сейчас же встал.
Два часа после этого он не показывался. Два часа просидел он с кем-то, запершись в своем кабинете, и никто не видел потом, кого он провел потайной лестницей, которая начиналась у него же в кабинете.
Когда он явился, наконец, в столовую, на лице у него ничего нельзя было прочесть. Оно было невозмутимо, как всегда.
— Ну-с, Ватсон, — спросил он спокойно, — что новенького в газетах?
Ватсон, привыкший к тому, чтобы скрывать свое любопытство, небрежно ответил, не подымая от газеты глаз:
— Да все то же… Россия и Россия!..
— Есть телеграммы из Баку?
— Есть! Прочесть?
— Читайте!
— Вот последняя: «На промыслах, заводах и в городе положение ухудшается. Сильный норд, пожары, разгромы. Все рушится. Положение критическое».
— Больше ничего? А виновники?
— О виновниках ни слова!
Шерлок задумался.
Ватсон хорошо знал: великий английский маг и волшебник только потому не едет в Баку, что обратились не прямо к нему, а просто стали вызывать охотников через объявление. Ватсон знал, что дело это очень интриговало Шерлока помимо суммы вознаграждения, что он охотно взялся бы за него и даром, не сложись так обстоятельства. Но Ватсон знал также и то, что ни за что в мире Шерлок не поступится своим самолюбием, и поэтому избегал говорить с ним о Баку и бакинских событиях.
Каково же было его удивление, когда Шерлок поднял голову и вдруг просто сказал:
— Ватсон! Вы едете сегодня в Баку!
— Я?!
— О, yes!.. Вместе со мною!.. Вы давно жаждали видеть Кавказ, и я был бы подлецом, если бы не дал вам возможности познакомиться с ним!
Ватсон вскочил с места.
— Браво! Наконец-то, Шерлок! Значит, 50 тысяч фунтов стерлингов не минуют-таки ваших рук!
— 50 тысяч?.. За кого вы принимаете меня, Ватсон? Это приманка для мальчишек! Шерлоку Холмсу предлагают вдвое больше!
— Сто тысяч?!
— Да, сто!..
На Лалаевском проезде, одна против другой, окна против окон, помещаются две лучшие гостиницы Баку, «Гранд-Отель» и «Европа». Обе были рекомендованы Шерлоку, ибо обе могли доставить приезжему одинаковый комфорт и одинаковые удобства. Шерлок остановился во второй.
Это было в конце августа, когда мятеж был в разгаре и наскоро подсчитанные убытки определялись в колоссальную сумму — 50 миллионов.
Город окутывал густой, черный дым; ветер, дувший с моря, вместе с тучами песку и пепла, приносил запах гари, нефти и жженых костей, ужасный смрад, от которого не могли защитить стены и от которого люди заболевали. Где-то далеко слышались ружейные выстрелы, и через правильные промежутки, заглушая их, воздух прорывали густые бухающие звуки артиллерийских орудий. Но на улицах, где не было бойни, стояла тишина, такая страшная, что казалось, все люди вымерли.
Наскоро устроившись, Шерлок сейчас же принялся за дело.
Там, где упущение в минуту могло грозить опасностью, он не позволял себе отдыха и мог работать столько же часов, сколько их имели сутки.
Прежде всего, он слегка загримировался. Два искусных, едва заметных штриха вдоль щек, наложивших на лицо как бы первый налет наступающей старости, пенсне, небольшая заостренная бородка с легкой сединой, изящный, но не франтовской костюм, — преобразили его в пожилого француза-туриста, одного из тех, которых любопытство и свободные деньги гонят по всему свету.
— Вы, Ватсон, можете одеться мне под масть! Мы сделаем маленькую прогулку!
План города был уже тщательно проштудирован Шерлоком в дороге, и он мог смело пуститься в путь, никого ни о чем не расспрашивая.
Был уже вечер, когда приятели вышли. Стоял тот же густой дым. Дувший ветер обвевал лицо тем же тяжелым, невыносимым смрадом и, как прежде, издалека, вероятно, с Биби-Эйбата или более далеких промыслов — Балаханов или Сабунчей — доносилась канонада. Солнце заходило, и его путь обозначался в тучах дыма зловещим багровым отсветом.
На улицах кое-где попадались люди. Это были большей частью русские, которые менее других могли опасаться нападений.
Из отрывочных разговоров, схваченных на лету, Шерлок узнал, что накануне должно было состояться совещание представителей борющихся партий, но татары по чьему-то наущенью не явились. Опасались, что ожидавшийся мир вряд ли будет теперь так скоро заключен. Между прочим, все сходились в том, что темные массы татар продолжают разжигать Бог знает откуда понаехавшие темные люди.
Шерлок жадно прислушивался. Оказывалось, что сведения, полученные им в Лондоне, совершенно согласовались с тем, что он случайно услышал на улице. И там, и здесь шла речь о кучке людей, которые пользовались разбойничьими инстинктами толпы для каких-то неведомых целей.
Но если о них говорили, — значит, их видели, значит, их пробовали ловить… Неужто же они так неуловимы?
Развивая план будущих действий, Шерлок шел очень быстро и через несколько минут незаметно очутился у чахлого скверика, называемого «Молоканским садом». Здесь он сразу остановился. Это была та часть Биржевой улицы, которую он искал. Бросив беглый взгляд на дома, он выбрал один из самых больших и солидных и подошел ближе к воротам. На их наружной верхней части была надпись: «Тер-Абовиан».