— Отлично помню!
Молодой человек остановился.
— Отлично помню… Неведомый переулок…
— Неведомый?..
Шерлок просиял.
— Действительно, оригинально!
И он расхохотался.
— Пожалуй, оригинальнее, чем фамилия, которую мне довелось сегодня слышать: Неписайло… Слышали вы когда-нибудь, джентльмены, подобную фамилию? — Шерлок, не переставая смеяться, остро посмотрел на своих слушателей, но никто не отозвался.
Через полчаса, серьезный и сосредоточенный, он уже катил к себе в гостиницу, развивая по дороге дальнейший план.
В Неведомом переулке
Шерлок узнал несколько важных вещей: во-первых, что Неведомый переулок действительно существует, во-вторых, что в этом переулке действительно жил какой-то человек, имевший отношение к литературе и увлекавшийся похождениями сыщиков и, в-третьих, что этот человек действительно уехал недавно в Одессу.
Но Шерлоку более, чем кому-либо, было известно, какую фатальную роль играет иногда при сыске простое совпадение. Поэтому он не спешил с заключениями, тем более, что ему так и не удалось разузнать, где и в каком духе Лосев писал, а главное, ни от кого нельзя было добиться ни точного московского, ни одесского его адреса.
Кое-какие сведения Шерлок надеялся получить на старой квартире, но предварительно нужно было ее найти.
На другой день он уже с раннего утра отправился в Неведомый переулок.
Конечно, никакого 72-го номера там не оказалось, как не оказалось и домовладельца Незнамова, но зато Шерлок кое-что узнал от местных лавочников, которых не преминул по привычке обойти.
Узнал он, что в 32-м номере жил какой-то молодой человек, очень походивший на портрет, который Шерлок рисовал: маленький, юркий, черненький… Фамилии его никто не знал, но существовала вероятность, что он был по «письменной части», так как его нередко видели в местном трактире, когда он делал какие-то наброски на бумаге.
В 32-м номере Шерлок прямо потребовал домовую книгу.
По ней значилось: Лосев, Константин Ларионович, чертежник, выбыл 23-го марта, неизвестно куда.
Шерлок отправился к хозяйке, у которой Лосев занимал комнату.
Это была маленькая, убогая старушка, вдова какого-то канцелярского служителя.
Увидев высокого незнакомца, одетого так необычно богато для этих мест и с таким серьезным, строгим лицом, она сначала перепугалась, но, узнав, что это ищут только ее прежнего жильца, успокоилась и стала очень словоохотливой.
На вопрос, сдана ли ею освободившаяся комната, — она замахала руками.
— И… и… батюшка… Кто же здесь, в такой глуши, возьмет?.. Только один полоумный мой и мог жить.
— Почему вы его называете полоумным?
— Как же, батюшка, не полоумный!.. Какие же другие полоумные бывают?.. Днем рыщет, высунув язык, по городу, неведомо зачем, а ночью, где бы спать — стучит себе на чертовой машинке.
— А у него и машинка была? — живо спросил Шерлок.
— Была, была… помучилась с ней, прости Господи… Ночей из за нее, проклятой, не спала… Тук да тук, так дробью и рассыпалась.
— Что же, ваш жилец был переписчик?
— А Бог его знает!.. Не знала я его делов… Только так надо думать, что непутевое делал… Пишет, пишет и вдруг сам и засмеется… В комнате-то никого с ним, — значит, сам с собой.
— Кстати, не покажете ли вы мне его комнату?
— А пожалуйте, батюшка!
Старушка провела Шерлока в маленькую клетушку, где стояли кровать, стол и два стула.
— Вот и все его царство, где он володычествовал, — засмеялась она.
Шерлок внимательно осмотрел комнату. Было грязно и убого.
На комоде он увидел пачку каких-то бумаг и стал их перебирать.
Это были все ничего не значащие отрывки, но между ними попались вдруг два полулиста, копия и оригинал какого-то прошения, написанных на машинке.
Шерлок посмотрел, аккуратно сложили их и положил в карман.
— А не сказал вам ваш жилец, — спросил он, — куда пересылать ему письма?
— Какие, батюшка, письма? У него, почитай, и знакомых-то не было… За весь год живого человека в комнате не видала!
Впрочем, Шерлок мог теперь обойтись и без его адреса. Зная имя, фамилию и звание, он легко мог получить нужную справку в адресном столе.
И, поблагодарив старуху, он уехал.
Письмо его в редакцию оканчивалось такими словами:
«…Как видите, я уже на твердом пути, с которого не собьюсь. И не скажу, чтоб мне это стоило больших трудов… Русские безалаберны и не умеют быть даже порядочными преступниками… Если заметут два следа, — то на третьем смело уже бери их с руками и ногами… Дурно ли это или хорошо — вопрос другой, но умные люди этим пользуются… О дальнейшем вы от меня услышите».
В следующем письме человек, именующий себя Шерлоком Холмсом, описывает похождения, которые на первый взгляд кажутся даже невероятными и фантастическими, если б нечто подобное мы не находили во многих корреспонденциях с юга.
Одессе Шерлок прежде всего отправился, конечно, в адресный стол, и вот тут-то с ним и приключилась история, которая показала ему воочию, что популярность Шерлока Холмса в России громче, чем в Англии, во всей Европе, что она достигла уже геркулесовых столбов.
Одесситы, разумеется, как и все, хорошо знакомые по снимкам с портретом героя рассказов Конан-Дойля, смотрели во все глаза на лицо, которое воплощало до мельчайших деталей внешность пресловутого мага-сыщика, имя которого стало нарицательным.
Смотрел чиновник, которому он подавал справку, смотрела публика.
Высокий юноша с серыми, бойкими глазами долго смотрел на него в упор и с таким странным выражением, словно не хотел верить чему-то, потом осторожно взглянул на справку, которую Шерлок сделал, и тихо сказал самому себе:
— Ведь не снится же мне это?.. Если я — я, то он — он… В этом не может быть ни малейшего сомнения!
Потом отошел в угол, где стоял подросток лет пятнадцати, тоже с очень взволнованным лицом, и сказал, задыхаясь:
— Он!..
— Ну?..
У мальчика немедленно же все лицо покрылось обильным потом.
— Никакого сомнения… Сейчас отнесешь начальнику… Я напишу донесение!..
И на клочке бумажки он поспешно написал:
«Рост — выше среднего. Лицо бритое, чистое. Нос с горбинкой. Глаза темные, пронзительные, его глаза. Когда говорит — левый угол рта кривится немного в правую сторону. Узнать можно по легкому шраму на безымянном пальце (второй сустав, сторона наружная); нанесен, очевидно, колющим орудием не больше пяти с половиной лет тому назад. Одет: шляпа белого кастора, без ленты. Сюртук черный, брюки полосатые, серые, в крапинках с ворсом; на солнце золотистый отлив. Ботинки узкие; подошв не заметил. Осыпавшаяся земля, по всем признакам, с Молдаванки. Правая штрипка длиннее левой. Не забыть: ищет Лосева (букву „о“ произносит, не дотягивая губ на треть окружности).»
— Теперь беги во все лопатки… Да… не забудь, чтобы все наши были в полном сборе… А я тут живо оборудую…
— Ой-ли, Шурка?
— Да, уж будь покоен… Скажи, чтобы смены не присылали… Это дело я хочу один обделать… Ну, марш… Одна нога здесь, другая там!..
Мальчик стремглав побежал, а старший сейчас же принялся делать около Шерлока круги, кружился, кружился и вдруг — как в воду бросаются — сразу подошел и твердо сказал, прямо глядя Шерлоку в глаза:
— Сэр… Англия… Лондон… Бэкер-стрит, 221.
И, глотнув воздух, остановился. Но Шерлок мигнуть не успел, как юноша снова отрывисто сказал:
— «Тайны Лористонского сада». «Баскервильская собака». «Женщина с револьвером». «Красное по белому». «Черный Петр».
Необычайное волнение охватило Шерлока.
— Молодой мистер…
Но тот уже не в силах был остановиться и продолжал в самозабвении:
— «Клуб семи повешенных». «Потерянный ключ». «Две пули в одном стволе». «Трое или четверо». «Два браконьера и одна антилопа». «Рука мертвеца или…»