— За всякие художества… А вы кем же ему приходитесь?
Шерлок догадался ответить, что никем Лосеву не приходится, а приехал только повидаться с ним по поручению родных.
— А у вас где арестованные содержатся?
— Какие где… Только Лосева в Нефтянске нет!
Шерлок, как громом, был поражен. Он даже не мог скрыть этого.
— Разве арестованные у вас не остаются?
— Смотря кто!
— А Лосева, например, куда же увезли?
— Об этом нас не извещают!
Старик был малоразговорчив и, очевидно, с большим подозрением относился к расспросам выфранченного бритого господина. Между тем, нужно было во что бы то ни стало узнать адрес старой квартиры, на которой Лосев был арестован. Старик же мог теперь его и не давать или сделать Шерлоку форменный допрос, который был бы ему неприятен.
Тогда Шерлок прибег к тому способу, который, как ему говорили, открывает в России все двери. Он вынул из кармана золотую монету и, ловко играя ею, как фокусник, мягко сказал:
— Вот на этой бумажке напишите: Лосев, имя, отчество, а под этим… — Шерлок Холмс положил на бумагу золотой, — адрес его квартиры. Если же вы можете сообщить мне еще что-нибудь интересное, то вы будете писать об этом через такой же барьер.
У старика двинулись от усмешки усы, и он дал справку в три строчки.
На квартире арестованного
Лосев жил в Нефтянске в небольшом переулке, узеньком проскоке, который легко мог запрудить один человек, легший поперек, ибо, упершись головой в одну стену, он должен был бы упереться ногами в другую.
На квартире появление Шерлока вызвало небольшой переполох.
Лосева только вчера арестовали, и хозяева боялись, как бы их самих не заподозрили в соучастии с жильцом, хотя они и не знали, в чем его обвиняют.
Когда Шерлок совершенно успокоил их на этот счет и объяснил, что пришел по личному, частному делу, его повели в комнату, которую Лосев занимал.
— Вот видите, — сказала хозяйка, пожилая женщина с ласковым темным лицом, — тут даже и вещи его остались… Не успел забрать… Не знаете, между прочим, как их можно ему доставить?
Шерлок ее не слушал. Он смотрел, не отрываясь, на маленький столик, который стоял между шкафом и окном.
— Скажите, — спросил он изменившимся голосом, — эта машина на столе — его собственная машина?
— Да, и машина его!
— Он привез се с собой?
— Да, но тут есть еще вещи…
— Нет, нет, я только про это… Дело в том, что я позволю себе написать тогда несколько слов… Прошу извинения… Я сейчас…
С этими словами Шерлок достал с комода лист бумаги и быстро стал что-то писать. По всей видимости, эта работа была ему хорошо знакома. Он набросал несколько строк, улыбнулся, сложил бумагу и спрятал в карман.
Глаза его сияли. Очевидно, во всем том, что он теперь делал, заключалось для него нечто чрезвычайно важное, разрешившее какие-то тяжелые, мучившие его сомнения.
— Одно ясно, — прошептал он. — Дело стало за пустяком!
— Так вот… — говорила между тем хозяйка, — нужно бы вещи ему отправить, а как отправить и куда — не знаю. Может, знаете, как надо сделать?
Но Шерлок не успел ответить, как вопрос этот тут же получил неожиданное для всех разрешение. За вещали жильца из участка были присланы двое городовых.
Один из них, добродушный великорос из отставных унтеров, пояснил:
— Потому все должно по порядку… Куда барин, — туда и багаж!
— А куда же барин поехал? — с улыбкой спросил Шерлок, подходя к нему ближе и начиная небрежно играть монетой.
— Далече, ваша милость!
— А все-таки?
— Отсюда не видать!
Тогда Шерлок к прежней монете прибавил еще одну и подошел еще ближе.
— Ну, а куда же вещи отправят?.. Это, вероятно, известно?
Городовой исподлобья быстро посмотрел.
— Так бы, барин, прямо и спросил! — сказал он, усмехнувшись и, затягивая зубами узел бечевки и в то же время ловко опуская в карман незаметно всунутые ему Шерлоком монеты, неслышно пробормотал:
— В Петербург… Не сумлевайтесь… Сами провожали…
Больше знать пока ничего не нужно было.
Письмо Шерлока закапчивалось так:
«…Итак, джентльмены, мы скоро увидимся. Письмо опередит меня, быть может, на двое или на трое суток. Несколько слов я написал на машине и вкладываю листик с этими словами в письмо. Это обыкновенный листик бумаги, но посмотрите на него, джентльмены, внимательно. Быть может, он наведет вас на какую-нибудь мысль».
Листик, действительно, очень обыкновенный, и слова, которые Шерлок на нем написал, следующие:
«Есть один великий метод для исследования, тот метод, которым руководствуюсь я — Шерлок Холмс, — метод дедукции!..»
Кто автор?
пустя месяц после того, как в редакцию явился маниак-англичанин, не только присвоивший себе имя Шерлока и скопировавший до мелочей его наружность, но и взявший на себя защиту его профессиональной чести, — длинная, торжественная фигура в черном снова появилась перед нами.
— Как видите, джентльмены, — сказал он, поздоровавшись со всеми, — я умею держать слово… Я приехал, как обещал.
И вдруг высокомерная улыбка пробежала по его губам.
— Месяц тому назад, если память вам не изменяет, наши роли были несколько иные… Тогда я допытывался… Теперь, джентльмены, надеюсь удовлетворить ваше любопытство… Но прежде один вопрос… Я прислал несколько строк, написанных на машине; получили ли вы этот клочок бумаги?
— Да, он был в письме!
— Позволю себе еще один вопрос: сделали вы из этого какой-нибудь вывод?
— Какой же вывод, — спросил редактор, слегка отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку, — вы писали о дедуктивном методе…
— О, сэр! — Шерлок пристально посмотрел. — Каждый, конечно, может держаться своего мнения… Но… но, кроме слов, скажите… вы ничего в этой бумажке не увидели?
— Нет, ничего!
— Ни-че-го?..
— Решительно ничего!
— О…
Шерлок засмеялся.
— Вот видите, сэр… Вы говорите с улыбкой о дедуктивном методе и в то же время даже не знаете его азбуки… Так вот, говорю вам, что мною был прислан ключ ко всему!.. Но вы его проглядели… Да, да… Ваши улыбки, джентльмены, исчезнут, когда я начну говорить.
Шерлок закурил свою трубку. Пуская дым, он стал рассказывать:
— Джентльмены! Месяц тому назад я ушел от вас, захватив с собой рукописи и документы, которые вам угодно было предоставить в мое распоряжение… Вы улыбнулись, джентльмены, как и теперь, очевидно, недоумевая, на что могут мне понадобиться мертвые, ничего не говорящие бумаги. Я обещал тогда извещать ваших читателей о ходе поисков, и я это сделал… Но нити, джентльмены, нити, которую я один держал, той нити, по которой я шел, я не давал в руки… Это касалось только меня… Теперь же, джентльмены, вы узнаете то, что я от вас скрывал, то, чем я руководствовался в моих поисках… В Москве, как вам известно, я начал с розысков автора по переданной мне телеграмме… О, не думайте, что я надеялся на успех… Я хорошо понимал, что тот, кто мог скрыть себя от редакции, скроется и от телеграфного чиновника… Но, джентльмены, долголетний опыт привел меня к одному убеждению: самые опытные преступники не предусматривают всего… Всегда найдется такая точка, за которую можно ухватиться, ибо, если б такой точки не было, — ни одно преступление никогда не было бы раскрыто…
Номер дома, фамилия в подписи телеграммы — все была ложь… только название переулка «Неведомый» — вы помните — оказалось случайно верным… Преступник мог смело и переулка не называть… Не в этом было дело… Как вам известно, я даже не направился прямо в этот переулок, — я поехал в клуб, где мог собрать сведения о X. или Z., который имел такие-то и такие-то наклонности, и такие-то и такие-то привычки… И я нашел… Но и это могло быть совпадением… Лицо могло оказаться не тем… Во всем деле была только одна черточка, одна, бывшая для меня вне сомнения, и ее-то я и искал… Как вы помните, джентльмены, в Неведомом переулке я довольно скоро нашел и дом, и комнату — это было нетрудно… труднее было найти следы, которые я считал такими важными… И случайность была такова, что мне посчастливилось их найти… Если не ошибаюсь, джентльмены, я сообщал вам, что я взял с собою в Одессу несколько найденных бумажек. Но… и это еще было не все… Я поехал в Одессу… По Одессе — приключения мои вы знаете — я уже шел, зная имя, и, не скрою от вас, — я не считал там мою работу трудной… Но опять-таки могла обнаружиться одна вещь, которая смела бы всю мою постройку до основания, так, что пришлось бы начинать сызнова… В Одессе я нашел те же следы… Я поехал в Нефтянск… Я поехал по обрывку конверта, но не думайте, джентльмены, что в этом нужно видеть какой-нибудь гениальный ход… Нет, нет… это простой ход ремесленника сыска, на моем месте каждый сделал бы то же самое, и из этого вы можете заключить, что я вовсе не склонен преувеличивать мои заслуги в этом деле… Одну, одну вещь я искал… Джентльмены, не стану вас томить… Я нашел эту вещь в Нефтянске, я нашел ее в убогой комнате, в углу, между шкафом и окном… Я нашел ее, ту машину, джентльмены, на которой писались рукописи… Для меня больше не оставалось сомнения… Я сличил листы рукописи с листами, найденными в Москве, в Одессе… Наконец, джентльмены, я сам, сам писал на ней… О, дело не в цвете ленты или в особенностях системы… И лент, и систем одинаковых много… Джентльмены, я нашел машину, которая не давала рельефов двух букв: «м» и «к». Да, да, джентльмены, и такая машина могла быть только одна, и только у автора… Теперь, джентльмены, вы, может быть, поймете, почему я послал вам пару строк, переписанных на этой машине… Я хотел, джентльмены, дать вам ключ, я хотел, чтобы вы воочию видели, как ищет Шерлок Холмс… И в строках, мною написанных, в строках, в которых не получились эти роковые буквы, я сказал мое последнее слово, последнее слово о методе, который я исповедую…