Толкнув меня рукой, Холмс произнес:
— Как вы думаете, дорогой Ватсон, что будет с поездом, если машинист с его помощником вздумают еще раз поужинать? Ведь можно предполагать, что мы не доедем до следующей станции.
Я только махнул рукой.
— Во всяком случае посмотрим, нет ли площадки у одного из задних вагонов. Все же безопаснее на случай крушения! — сказал Холмс.
В то время, как машиниста и его помощника еле водворили на паровоз, мы с Холмсом устроились на площадке третьего с конца вагона.
— Ну–с, Ватсон…
Не успел Шерлок Холмс договорить своей фразы, как ужасный толчок заставил нас судорожно схватиться за перила.
— - Начинается! — с ужасом произнес я.
Но, к нашему удивлению, мы не двинулись вперед, а продолжали стоять на месте.
Холмс высунулся с площадки, чтобы посмотреть, в чем дело, и вдруг удивленно проговорил:
— А ведь поезд наш ушел, дорогой Ватсон.
— Как же так? — удивился я.
— Очень просто! Машинист, конечно, заснул, а его помощник так дернул спьяна поезд, что четыре задних вагона оторвались от поезда и остались вместе с нами на месте, в то же время как поезд ушел вперед.
На станции поднялась тревога.
Вероятно, и в поезде кто–то из кондукторов заметил случившееся, так как за семафором поезд остановился и снова пошел назад.
Четвертый сзади вагон с оборванными тяжами и цепями вывели из состава.
Два ужаснейших толчка снова чуть не сшибли нас с ног. Вероятно, они были последней каплей, переполнившей чашу терпения Шерлока Холмса.
Соскочив с поезда, он крикнул:
— Слезайте, дорогой Ватсон, слезайте скорее, пока нам еще не успели переломать ребра и свернуть шеи.
Признаюсь, я очень охотно последовал его совету.
Поезд ушел, а мы остались на пустой станции, на которой все, казалось, спало крепким сном.
V
Впоследствии мы не каялись, что не поехали с этим поездом.
Ровно через три четверти часа после того, как мы покинули его, он на полном ходу сошел с рельс от чересчур быстрой езды на одном из поворотов, причем, как сообщал нам сторож, двенадцать вагонов превратились в щепы, несколько штук треснуло, и уцелело лишь пять задних вагонов, на которых поездная прислуга отделалась лишь ушибами, правда — довольно сильными.
Машинист и помощник были убиты, кочегар — тяжело ранен.
Из поездной прислуги были убиты два кондуктора и трое тяжело ранены.
Узнавши эти новости, мы забрались на товарную платформу и, вынув приготовленную заранее закуску, утолили голод, дававший себя уж чувствовать.
Затем Холмс вынул свою записную книжку и стал что–то в ней записывать.
— Я записываю фамилии тех людей, которых в Англии сочли бы преступниками, — произнес он.
— И много ли вы их набрали? — спросил я.
— Боюсь, что к концу путешествия мне не хватит моей записной книжки, — ответил Холмс, покачав головой.
Часа через четыре подошел следующий товарный поезд.
Один из задних товарных вагонов был пустой, и кондукторская бригада пускала в него публику за плату, которую брала себе.
Вероятно, это было обычным делом, так как никто из станционного начальства не обращал на это никакого внимания.
И я вполне согласился с Холмсом, когда он сказал:
— Кажется, все сибирские дороги строятся русским правительством не для публики, а для инженеров и железнодорожных служащих.
На втором поезде мы проехали еще несколько станций, на которых он стоял столько, сколько нужно было машинисту, но зато новый машинист завтракал и обедал не так много, и это было для нас большим утешением.
Снова наступил незаметно вечер.
Стало совсем темно.
Поезд наш отошел от какой–то станции и прошел, вероятно, верст десять.
Вдруг с паровоза раздались тревожные свистки.
Свистки повторялись один за другим, пока не перешли в отчаянный рев и тормоза стали сильно обжимать колеса.
Наконец поезд остановился.
Мы соскочили с площадки, чтобы посмотреть: что такое делается впереди.
Оттуда доносились крики и отчаянная ругань, мелькали какие–то огни.
— Что случилось? — тревожно спросил Холмс одного из кондукторов, возвращавшегося с фонарем от паровоза.
— На вагонетки чуть было не наехали! — ответил тот и выругался.
Вскоре поезд снова тронулся.
Действительно, проезжая вперед, мы увидели штук десять вагонеток, лежавших разобранными около пути, и около них кучи беспорядочно сваленных шпал.