Она вспоминает: «Мне настойчиво предлагали роль любовницы. Меня убеждали сыграть именно ее. Но я так же настойчиво преследовала Марка Райделла, чтобы он позволил мне сыграть жену главного героя. Я писала ему, я без конца звонила ему, и наконец он разрешил мне пройти пробы на эту роль. Мы встретились субботним утром. Мы с Ричардом почитали и разыграли пару сцен. Марк говорил, что мне нужно делать, а потом попросил меня поимпровизировать и показать экспромтом сцену, где муж сообщает жене о том, что он уходит к другой женщине. Я подумала: «А что? Я бы ее разорвала на месте».
По признанию самого Райделла, он был просто ошеломлен. Он ожидал увидеть довольно хорошо сыгранную сцену, но он и не предполагал в ней такого актерского диапазона… Он вспоминал: «Она так настойчиво добивалась этой роли, она вцепилась в меня, как шнауцер в штанину неприятеля. Она так просила пройти прослушивание с Гиром и готова была потратить на это весь субботний день. Я не смог ей отказать, она просто свела меня с ума. Между Шэрон и Ричардом возникли такие отношения, как между Гейблом и Ломбард, многогранные и чувственные. Она обладает намного более серьезным актерским талантом, чем это может показаться. Я уважаю ее как талантливую актрису».
Гир был поражен не только тем, как Шэрон прошла пробы, но и ее мужеством в отказе от сложившегося типажа и ее решимостью не принимать отказ режиссера. Здесь проявилось то качество ее характера, из-за которого Джо Эстерхаз как-то сказал, что она сделана из камня, что полностью оправдывается ее фамилией. Ведь по-английски Стоун — это «камень».
Ричард Гир пережил в своей карьере киноактера несколько взлетов и падений. В 80-х годах он слыл очень популярным актером, фильмы с его участием приносили хорошие сборы. Но в начале 90-х его уже не числили среди суперпопулярных актеров. Однако его это не очень-то огорчало. Он, очевидно, чувствовал, что наступил такой период, когда он может себе позволить выбирать проекты по принципу «нравится — не нравится», а не исходя из того, какую прибыль они принесут. Ему очень нравилось французское кино, и он уже принимал участие в двух римейках французских фильмов — «На последнем дыхании» и «Соммерсби», которые принесли ему большой успех.
Шэрон запросила гонорар в 3 миллиона долларов и получила его. Она считала, что честно заработала эту сумму, выкладываясь, как привыкла, не кичась тем, что стала известной актрисой. Она прекрасно осознавала, какую силу обрела к тому моменту как актриса. Она говорила, что кокетничать по поводу гонорара и говорить: «Ну, что вы, я этого не заслужила!» — не в ее стиле.
Шэрон признавалась, что роль Сэлли была как раз той ролью, которую она искала. В свои 32 года она прекрасно выглядела, но понимала, что это не будет длиться вечно. Она говорила, что в будущем рассчитывает играть содержательные роли, она умеет идти в ногу со временем.
В своем дневнике Шэрон записала: «В таком фильме, как «На перепутье», мне очень хотелось сниматься. Для меня было важно сыграть именно эту роль, этот характер. Мне необходимо было получить урок у своей героини — этакой холодной богатой эгоистки, которая, потеряв все, начинает учиться любить иначе! Так случилось, что во время съемок умер дорогой мне человек — Рой Лондон. Известие совпало со сценами, в которых умирает герой Ричарда Гира, отчего они получились наиболее эмоциональными. Как жаль, что их вырезали при монтаже!»
Роль второй героини досталась Лолите Давидович, которая ярко дебютировала, сыграв с Полом Ньюменом в фильме «Вспышка» в 1988 году. Шэрон Стоун сказала, что она добилась успеха в качестве секс-бомбы, а теперь настала очередь других. Она сделала свое дело и выросла из таких ролей. Лолите повезло больше, так как эта роль лишена карикатурности.
Студия «Парамаунт» планировала выпустить фильм на экраны в декабре 1993 года, но премьера была отложена до новогодних праздников. Говорили, что руководство студии опасалось, как зрители воспримут «холодную» Шэрон Стоун.
Марк Райделл рассказывал, что сначала руководство «Парамаунт» подгоняло его в работе, требуя, чтобы фильм вышел на экраны к Рождеству, так как они чувствовали, что тандем Ричард Гир — Шэрон Стоун способен сделать картину настоящим рождественским подарком. Но режиссер сумел их убедить, что фильм нуждается в окончательной доработке.
Критики разделились в своем мнении по поводу фильма. Но в одном все согласились: Шэрон Стоун способна играть роли иного плана, ей удалась роль холодной и при этом чувственной женщины, даже несмотря на собранные в узел волосы.
В Британии всегда непредсказуемый критик Джулия Берчилл написала в «Санди тайме», что была очарована Шэрон Стоун и ее игрой в фильме «На перепутье». Вот несколько цитат из ее статьи: «После просмотра этого фильма создается впечатление, что даже само ее имя несет определенный смысл, как, например, имя Лолита (у Набокова, а не Давидович). Шэрон — это имя определенно принадлежит рабочему классу, «голубым воротничкам» — оно из этой же компании, что и фамилия, о которую тупятся ножницы, ножи и перья!»
«Она просто великолепна!»
«В этом фильме Стоун еще красивее, чем раньше, она так медленно движется, одетая в нейтральные тона и жемчуг, по направлению к кричаще яркой Давидович! Если вы никогда не видели ее раньше, то ни за что бы не догадались, что она прославилась своей сексуальностью. Здесь у нее всего одна интимная сцена — ретроспективный кадр — ее, молодую, только что вышедшую замуж, в доме отца супруг сжимает в объятиях, полностью одетую. Этот кадр — шедевр сам по себе: одновременно и смешной, и трагичный, и совершенно оригинальный».
Когда она появляется на экране, фильм выглядит совершенной классикой, которая не забывается. Роль Стоун сравнительно мала, но она проходит через весь фильм и в конце спасает его».
«Игра Стоун носит некий пугающий, мерцающий характер, но в конце концов именно она заставляет людей вновь и вновь приходить в кинотеатр. Она — актриса, обладающая таким редким и самобытным талантом, что заставляет всех этих актрис, которых, нам кажется, мы любим — Джину Дэвис, Мэг Райан, — выглядеть несколько манерными, неестественными».
Сама Шэрон Стоун была счастлива сыграть «прямолинейную язвительную сорокалетнюю женщину с волосами, заколотыми на затылке». Она говорила, что хочет «вырасти как художник». Джо Эстер-хаз не одобрял эту идею, он считал, что для нее попытка сменить экранный имидж может оказаться опасной. Он приводил в пример Сталлоне, который пострадал, когда решил стать комиком в стиле яппи.
Шэрон, разумеется, не была настолько наивна, чтобы верить, что ей удастся полностью освободиться от образа секс-символа. Она говорила: «Я не Оливия де Хэвилленд, я скорее — Скарлетт О’Хара».
Билл Макдональд провел много времени в Ванкувере на съемках этого фильма. Члены съемочной группы говорили, что он ходил за Шэрон по пятам, как томящийся от любви щенок. Он носил за ней сумочку. Он всегда был рядом, когда ей нужно было поднести зажигалку. Ричард Гир попробовал было пригласить Макдональда на «мальчишник», но Шэрон отрезала: «У него другие планы». Билл Макдональд, некогда бывший замечательным парнем, настоящим мачо, теперь превратился в тряпку.
И Шэрон Стоун нашла Фрэнка Андерсона, канадского биржевого маклера. Андерсон — высокий (195 см), смуглый и красивый мужчина, и к тому же финансовый кудесник. Шэрон ехала в своем лимузине по Ванкуверу и у светофора увидела Андерсона в его «феррари». Она опустила стекло, и они разговорились, ожидая зеленого света.
Один из членов съемочной группы рассказал, что они встречались, пока шли съемки фильма. Они не афишировали свои отношения и обычно виделись в коттедже в лесу за городом. Это романтическое пристанище принадлежало шефу Фрэнка — Гэрри Моллу. Фрэнк говорил, что было важно, чтобы слухи об их встречах не распространялись, так как Шэрон хотела сохранить их в тайне. Он говорил, что в противном случае им было не избежать крупных неприятностей.