Ася сохранила тонкую девичью красоту даже по прошествии времени. Или это я остался таким же влюбленным дураком, каким был когда-то давным-давно.
– Привет, – улыбнулась моя Ася.
Я с ней не поздоровался. Не хотелось. Дыхание немного сперло. Не желал ничего говорить. Я только крепко-крепко обнял ее за плечи и расцеловал бело-розовую щечку. Она по-девичьи захихикала.
– Пошли на улицу, – прошептал я в розовое ушко и взял ее за белую ручку, – поговорим там.
– Почему не здесь? Здесь тепло.
– Здесь шумно. А там красиво. Думаю, нам лучше уединиться. Все равно успеем посидеть на «Белом солнце…» Давай сумочку.
На улице действительно было хорошо. День пропал за багряным горизонтом, а ночь пока не торопилась вступать в свои права. Воцарилась молочная тишь. Светлые сумерки окутали зеленый луг. По дорожкам прыгали голубиные лапки, сновали башмачки и кроссовки, катились коляски. Молодые супружки и престарелые парочки покачивались взад-вперед вдоль извилистых дорог. Фонарные шапчонки гудели теплым светом. С севера проплывал мягкий ветерок. Здесь было очень и очень хорошо.
Мы расположились на скамейке. Ася обнимала маленький животик.
Я вспомнил, что, оказывается, весь день не курил. Хотел достать пачку, но потом взглянул на Асю. Желание покурить как-то само собой отпало.
– Как тебе здесь? – спросил я Асеньку.
– Не знаю, – пожала плечами она.
– Как это: «Не знаю?» Знать надо, маменька.
– Ну, здесь… Хорошо? Не знаю… Наверное, я прозвучу как наивная дурочка, но мне хорошо рядом с тобой. И неважно, где мы будем, – улыбнулась Ася.
– Даже на болоте? – удивился я.
– А почему бы и нет?
– Хорошо. Заметано. В отпускные отправляемся на болотистую местность. Представь себе: комары, крокодилы, грязь, слякоть…
Я удовлетворенно цокнул языком:
– М-м-м-м. Ляпота.
Она мило захихикала:
– Ну что ты такое говоришь?
– Ну, это не я. Это вы выбрали, мисс. Я всего лишь жалкий курьер ваших необъятных потребностей.
Мы хорошенько посмеялись.
Рядом с нами прыгнул любопытный голубь. Он немного потанцевал у наших ног, но, поняв, что жестокий человек не угостит и крошкой за прекрасное выступление, быстренько исчез в молочном небе.
– Кстати, о болотах, – продолжил я. – Как мы выступили сегодня?
– Ну-у-у-у… – она певчески протянула шальную букву.
– Ну-у-у-у-у? – подыграл я ей.
– Можно было и получше.
– Ладно тебе! Все прошло очень даже хорошо!
– Потому что пресса задавала несущественные вопросы! Только одна девочка выделилась.
Ах, да. Я вспомнил, как в океане лыбящихся рож всплыло миловидное юное личико, приукрашенное красным беретиком. Встав во весь рост, она неожиданно для всех нас спросила:
– Прекрасно, что вы люди со стажем, имеете опыт полетов. Но ответьте, пожалуйста, на следующий вопрос: насколько серьезная опасность ожидает человечество по ту сторону Луны?
Пресс-служба замолкла. Мои партизаны также заткнули рты. Капитан Виктор Павлович беспомощно вертел микрофон в руках. Пришлось принять огонь на себя:
– Мы… Кхм, мы пытаемся выяснить причины ее возникновения. Мы не знаем, насколько опасна черная дыра. Подсчеты указывают на то, что ее гравитационное притяжение в сотни раз слабее обычных черных дыр, о которых мы привыкли разговаривать. Поэтому, хоть она и образовалась достаточно близко к нашему спутнику, она практически никак не воздействует на Луну. В ближайшее время волноваться не стоит.
– «Ближайшее время»… Скажите, это примерно сколько?
– Ну… – я почесал щетинистую щеку, – Как я понимаю, лет сто, сто пятьдесят…
– То есть на данный момент угрозы не существует?
– Почти так, да. Видите ли, Луна, если говорить вкраце, под действием физических законов также отдаляется от Земли. Волноваться не стоит, каждый год она отлетает всего-то на несколько сантиметров, так что мы нескоро попрощаемся со спутником. Но есть высокая вероятность того, что в какой-то момент космическая брешь «примагнитит» Луну и, если не «присосется» к ней, то значительно замедлит вращение вокруг нашей орбиты… А это в свою очередь может привести к стихийным бедствиям, как минимум…
Я не заметил, как мы замолкли. Я сидел, глядя в пустоту перед собой. Ася же продолжала ласкать животик.
Наконец, я спросил ее:
– Неужели все было так ужасно?
– Ну-у-у-у… – затянула она старое-доброе, а затем ласково взглянула на меня, – Я шучу! Ты держался храбро. Все вы молодцы. Особенно широкоплечий мужичок…
– Антон? Его имеешь в виду?
– Наверное.
И действительно, Антон был хорош. На вопросы «Как вас зовут?» или «Кем вы были до того, как стать космонавтом?» наш мужичок отвечал глубоко философскими изречениями: «Э-э-э-э-э…», «а-а-а-а…», «гм-м-м-м-м…» Но чаще всего хранил обет молчания. Воистину, молчание – мерило мудрого ума.