Пусть теперь взамен спины слона
Электроны служат креслом для природы,
Гениальный шулер Сатана
Изучил до мелочей колоду.
Умирают боги и цари,
Но работают, как каторжники, черти,
Злые и голодные псари
Только падалью питающейся смерти.
1932 Tartu
БЕССМЕРТИЕ
Вечность измеряется веками
И пластами умершей земли;
Рассыпаются от ветра камни,
Гаснут солнца в мировой пыли.
Забывается язык звенящих песен
Вместе с их богами у рабов;
Письмена же поедает плесень
Даже в недрах храмов и гробов.
Только простенькая сказка чья-то
До сих пор скитается в толпе,
Да бормочат часто китайчата
Пачки слов пьянчуги Ли-тай-пе.
1932 Pärnu
«Рифмачи выцеживали строки…»
Рифмачи выцеживали строки
Из настойки выхоленных слов.
Фантазировали критики строгие
О странностях их голов.
Девушки влюблялись в поэтов,
Воспевавших экстазно весну…
Но коснулось сокращение бюджета
И духовных подачек муз.
Пришел формалист квартальный,
Поплевал на ладони слегка
И сорвал вывеску: гениальность —
С дверей лирического кабака.
1932 Pärnu
«Незачем небыли рассказывать…»
Незачем небыли рассказывать,
Слагая слова в сонет,
Про сердце — несгораемую кассу,
В которой ни копейки нет.
Тошно до-нельзя изношенным
Бежать за чем то в мираж,
А ремонт на пути невозможен —
Пора выходить в тираж.
Вернусь я в замок семибашенный,
Прикроюсь сладеньким сном,
И надену смирительную рубашку
На мечту о счастьи ином.
1932 Pärnu
«Не умею любить по-Божьему…»
Не умею любить по-Божьему
Пустую, бесплотную душу —
Тоскуют до невозможности
И рот и глаза и уши.
И разве за это взыщется
С безбрежно-жадного сердца?
Весна приходит язычницей
И горе всем иноверцам.
Нам чувств слишком мало роздано
И им ли хиреть в бездельи?
Недаром учуял Розанов,
Что дух — только запах тела.
1932 Pärnu
«Ловля слов позвонче, попевучей…»
Ловля слов позвонче, попевучей
Нам мешает на людей глядеть.
В поисках изысканных созвучий
Можно от восторга обалдеть.
Говорят, мы рождены в сорочке,
Потому и все нам трын-трава.
Знай, нанизывай на строчку строчку
Хмелем отдающие слова.
Но не стоит забывать и это:
Творчество для нас не чепуха —
Бессердечнее любви поэта
Вопль уже зачатого стиха.
1933 Pärnu
«Драчливы и злы, как голуби…»
Драчливы и злы, как голуби,
Которым кидают зерна,
Готовы мы кулаками голыми
Друг другу по скулам дернуть.
Но стоит исполниться воздушному
Замку житейского уюта —
Мы станем несносно добродушными,
Забыв и Каина и Иуду.
И будут довольны на небе,
Внимая мирным аккордам,
И только одержимый манией
Сплюнет и вспомнит чорта.
1933 Pärnu
«Настали годы новой эры…»
Настали годы новой эры
С девизом яростным: банзай!
Становятся тупыми нервы,
Осоловелыми глаза.
Пускай постится хилый Ганди
Пора пришла мечей иных.
Уже солдатскими шагами
Затоптан пепел мирных книг.
Печальный духоборец Будда
Являться в плоти перестал
И больше никогда не будет
Пришествий кроткого Христа.
1933 Pärnu
"Я совсем усталый странник…"
Я совсем усталый странник
По тропинкам пыльным слова,
Сплю без ярлыков охранных
На базарах света злого.