«Мать мою…! Извини! Я просто пыталс-» - Макс устало улыбнулась мне и вжалась щекой в мой член, словно ничего не было! Я только что её… чуть не убил – а ей по барабану! Вжимается и целует своего «кормильца», забыв про всё и вся. Даже Мастерс, усмехнувшись подобной картине, бросила на кровать пару пачек с «резинками» и спокойно покинула комнату, закрыв нас внутри. Эта дура может что угодно наболтать ещё сидящим господам и дамам, пока я, напуганный своей ошибкой, с шоком наблюдал за довольной мордашкой Макс, вылизывающей и целующей моего, пульсирующего от наслаждения, друга во всех возможных местах. И эта ситуация быстро поменяла свой ритм, когда Макс моментально вскочила на ноги, крепко обняла меня и начала толкать на кровать.
Я не понимал, что происходит и… что на неё нашло, но девица решила позабавиться мной лично. Только моя спина коснулась кровати – она обхватила основание моего члена руками, надевая на него подаренный Мастерс презерватив и аккуратно целуя мои губы, словно успокаивая. А затем, расположившись на моём животе поудобнее, коснулась головки члена влагалищем и… села, проведя его глубоко внутрь себя. Девица была в восторге от ощущений и лёгкого бугорка на своём животе, начиная двигаться на мне с широкой улыбкой на лице. Я даже видел лёгкий блеск в её синих глазах, не говоря уже про едва заметный оскал, показывающий всю её жажду и нетерпеливость. И… я тоже начал чувствовать что-то подобное, заметив кровавые царапины на своих боках. Но я старался терпеть. Я наблюдал за Макс, вслушиваясь в её лёгкий хрип и едва заметные писки. Писки… как у маленькой, резиновой уточки. Её ритм и движения постоянно менялись. От круговых до широких «вверх-вниз». От очень быстрых, до медленных… и обратно. Макс не могла ни плакать, ни выходить из себя из-за подобного развлечения. Она была полностью увлечена этим. Погружена с головой.
Вскоре моя собственная жажда нашла силы завладеть мной и я поменялся с Макс местами, прижав её к кровати. Я положил её на бок, схватив её за плечо, и, приподняв её ногу, продолжил начатое. На этот раз Макс вела себя иначе. Она пыталась дотянуться до книжки, продолжая издавать короткие писки и хрипы, а потом и вовсе схватилась за край одеяла, закатывая глаза. Ей даже за своей слюной, вытекающей изо рта, было сложно уследить. И спустя пару минут, не меняя ритма, продолжая проверять эластичность своей «пациентки», быстро наполнил презерватив до краёв большими порциями семени. Так быстро, что Макс пришлось снять его с меня и начать высасывать из меня всё, что осталось. А потом (почему бы и нет), она и из презерватива, словно из бутылки, всё выдула. Не оставила и капли внутри.
«Я не думал… что до этого дойдёт. Я…» - и вновь Макс прервала меня, не дав мне высказаться. Она схватила меня за плечи, встала на носочки и коснулась моих губ, жадно целуя их. Для меня это было довольно странным и… неприятным ходом. Мне пришлось отвечать ей взаимностью и не обращать внимания на тот факт, что она играется с моим языком и, практически буквально, делится со мной моим же «лекарством». Моим же семенем. Она отдавала мне небольшие порции, заставляя меня проглатывать каждую новую до тех пор, пока в её рту не осталась лишь слюна. Я не был удивлён вкусом моего же… продукта. Я был удивлён скорее тем, что Макс это нравилось. Нравилось пить мои же выделения, я имею ввиду. А когда у неё уже не оставалось сил держаться на носочках – она оторвалась от моих губ с лёгким выдохом, оставив на кончике своего языка небольшую, едва заметную нитку слюны. Эта нить порвалась, когда Макс отстранилась от меня, сев на край кровати с довольной улыбкой, поглаживая свой слегка зарумянившийся животик.
«Тебе хоть полегчало?» - Макс ответила мне лёгким кивком. Не успел я сесть рядом с ней – она вновь вжалась в меня, аккуратно и нежно целуя всё, до чего она могла добраться. Хвала богам, живым и мёртвым, существующим и выдуманным, что всё обошлось. Не без слёз… или крови… но никто не умер. И на том спасибо. Через пару секунд, успокоившись и переведя дыхание, Макс потянулась за своей книжкой. С лёгким румянцем на лице она написала мне: «Спасибо тебе, папа», что слегка меня смутило. Я её изнасиловал, и она лишь благодарило меня за это. Это странно, не скрою. А потом, перевернув страницу, она решила попросить меня кое о чём:
«Я всё ещё чувствую себя голодной. Можно ещё? Пожалуйста.»
Мне лучше ей не отказывать. Да и неприятную боль терпеть я тоже… не особо хочу.
***
Наше с Макс лечение проходило гладко и без задоринки. Я, более-менее, мог употреблять небольшие порции говядины или свинины, пока Макс… всё ещё пыталась вылечиться. В отличии от Хэнни, что заставляла меня высасывать из её груди всё и вся через каждые четыре часа - Макс не жадничала. Она наслаждалась медленными шажками прогресса, прося “покормить” её каждые три - четыре дня. Мы были готовы схватиться за свою человечность и вернуться к истокам. Вновь стать людьми. Скинуть с себя оковы и насладиться долгожданной свободы.
Я мог спокойно покинуть этот жалкий мирок, прихватив с собой слегка избалованную Макс, и начать своё долгожданное путешествие в “неизведанное”… Но моё прошлое всё ещё оставалось этим самым “неизведанным”. Все мои друзья и знакомые были этим самым “неизведанным”.
Я не мог оставить пазл наполовину собранным. Мне нужно его закончить.
Комментарий к Сезон III: Часть четвёртая: Родной и Чужой.
Это последняя часть в сезоне. И следующий сезон тоже будет последним.
Мне придётся сделать небольшую паузу и передохнуть. Написать что-то ещё. Работа будет заморожена на неопределённое время, и возобновлю я её… не скоро.
Ждите.
========== Сезон IV: Часть первая: Чистый разум. ==========
Две недели лечения казались для меня адом. Дикий жар, чувство голода и бесконечная ненависть ко всему и вся сводили меня с ума. Сквозь зубы и боль, не говоря уже про вечно нарастающее безумие и гнев, я пытался перетерпеть эти невыносимые пытки. И под конец второй недели, когда я уже не мог терпеть лица Хэнни, вечного кормления молоком и… чувств, которые я пытался перетерпеть изо дня в день… Вот тогда то я и вылечился.
Под утро я, как обычно, вымыл своё лицо водой, и самые первые капли, попавшие мне на язык, заставили меня скривить лицо, оставив после себя ржавый привкус. Это заставило меня замереть в удивлении. Я, как каннибал, не должен чувствовать вкуса! Я давно забыл, что такое “чувство вкуса” (в обоих смыслах)! И только я осознал это – тело моё мигом направилось в Мастерскую! Нырнуло в сундуки, выискивая в самых дальних углах хоть что-то съедобное! Яблоки, овощи, мясо… Всё, что можно было назвать пищей!
Я всё ещё боялся есть яблоки. Мне не хотелось надкусывать дьявольский плод, превращающийся в раскалённый металл во рту. Мой страх пришлось проглотить. Дрожащим рукам пришлось сжать яблоко, впиваясь в него ногтями, дабы не уронить на пол. И только я надкусил этот проклятый фрукт, зажмурив глаза… ничего не произошло. Язык не сгорал, горло не заливалось жгучей кислотой… Я… выздоровел!
Вся еда, которую я мог найти в Мастерской, направлялась прямиком в мой бездонный рот. Я набивал свой живот мясом, фруктами и овощами, даже передохнуть не успевая. Я даже не замечал стоящей рядом Макс, наблюдающей за моими попытками набить свой живот едой и широко раскрывшей глаза в удивлении. Никогда ещё я не был так рад мясу и овощам, и эта радость к еде не исчезала целую неделю. Ну а что вы хотели? Если бы вас кормили одним лишь грудным молоком целый месяц – вы бы точно не держали рот закрытым при виде жаренного мяса или картофеля. Вот и я… не сдерживался.
После того, как я вылечился от своей “болезни” - весь мир словно изменился в моих глазах. И нет, я всё ещё оставался собой. Люди всё ещё казались для меня дерьмом на дороге, а серость мира вокруг меня не заполнялась красками. Я имею в виду… как бы это объяснить… случаи, которые я только во снах своих мог увидеть. Моя жизнь менялась только из-за этих случаев. И одним из них был переезд Хэнни. Да! Эта мерзопакостная извращенка покинула мой дом сразу и забрала своего котофея Оцелота, только я начал питаться нормальной пищей! Довелось мне заявить о своём состоянии Мастерс, и Хэнни моментально решила переехать к ней ней! Вон и прочь с моих глаз! И в доме моём она появлялась только под конец недели, забегая с Мастерс ко мне на огонёк! Я… ух… если бы моё счастье было огнём – я бы спалил им весь мир! Вот, как рад я был!