Светла моя печаль, и голос звонок.
До неба голубого, до хрустальной
холодной вижу выси олимпийской –
светла моя печаль, ясна печаль.
Тиресий
Вакх жив,
бог трав,
бог-смех,
бог-страх.
Здесь Вакх
свет яр –
там Вакх
тайн вождь.
Внемль, Вакх,
глас мой:
я, наг,
зрю смерть.
СТРОФА 2
Олимпийские боги живы,
прав их закон железный,
охватывающий едино
смертное и живое.
АНТИСТРОФА 2
И подземные боги живы,
прав их закон железный,
охватывающий едино
смертное и живое.
Корифей
Горе и радость вместе
ходят, и обоюдно
ранит клинок двуострый:
норов их одинаков.
Хор (вместе)
Бог бессмертный, рожденный дважды.
СТРОФА 3
Бог, склонивший лицо живое
над Аидовой мрачной бездной,
бог, отведавший роковое
в доле смертной и доле слезной.
АНТИСТРОФА 3
Бог растерзанный, бог, обретший
знанье смерти и знанье жизни,
Дионис, с тонких лоз сошедший,
в чаши емкие соком брызни!
ЭПИСОДИЙ 2
На сцену выходит Дионис.
Дионис
Устал и запыхался. Дай воды скорей –
смотри, чтобы холодная да чистая, –
вино себе разбавлю; значит, чашу дай
из тех, что для гостей почетных вынули
из кладовой. Ну, что стоите маетесь?
Живей давайте – видите, усталый я.
Во время всей этой речи Климена стоит неподвижно и внимательно слушает. Девушки из хора мечутся как угорелые, одна из них находит наконец чашу, наполняет ее водой и хочет дать Дионису, но Тиресий отбирает чашу и преподносит Дионису с пакостными, низкими ужимками.
Тиресий
Великий Дионис, великой радости
разносчик, благ податель, для соотчича
будь милостив, будь добр, будь соучастником
в делах моих, надеждах, планах всяческих.
Дионис
Ты кто, старик? Дай вспомню сам… Тиресием
я звал тебя, ты собутыльник правильный:
последний спать ложишься – с лавки падаешь,
ты врать мастак, в застолье спорить опытный.
Рассказывай, старик, куда забрался я,
куда пантеры, верные ярму, несли
владыку своего, – я чай, не в Фивах мы…
Тиресий
В Беотии, у города…
Дионис (перебивая)
В Беотии…
Ты главный здесь?
Тиресий
Я странник.
Дионис
Ничего, отец,
я тоже странник, вместе веселее нам:
найдем что выпить – будем мы блаженствовать,
петь песни, милых девушек пощипывать,
ты ведь охотник.
Тиресий
Как же-с, мы охотники
до девушек, до вин, до всяких сладостей;
на то и старость человеку мудрая
дается, чтобы все отбросить глупости:
стяжательство, гордыню, честолюбие, –
отдаться пьянству, сытости и нежности
бесстыдно, беззаветно. Так ли, боженька?
Дионис (не обращая внимания на болтовню Тиресия, внимательно смотрит на Климену)
Какая, посмотри, старик, каковская!
Посмотрит – обожжет, и брови черные,
как я люблю. Мне в Индии встречалися
такие же бесовки.
(На полуслове засыпает.)
Тиресий
Ишь умаялся
с дороженьки неблизкой! Слышишь: Индия!
Край дикий, край опасный, покорил ее
один, с толпой девичьей, – то-то силушки
тяжолой, необорной, – всю-то Индию!
Пойди к нему, погладь его, на шелковых
кудрях остановись рукою нежною,
останься с ним – уйду, не помешаю вам.
Да нешто можно помешать девичьему
нежданному-негаданному счастьицу!
Климена
Молчи, старик, не то твоей я старости
не пощажу.
Тиресий
За что?
Климена
Ты с этим спутником
иди отсюда подобру, по здравию.
Тиресий
Одумайся.
Климена
Покуда я служителям
не отдала приказа…
Тиресий
О жестокое,
жестокое дитя и неразумное!
Смотри на этот лик вповалку пьяного,
заблеванного, спящего внимательней.
Ты видишь: легким облаком сияние
идет от черт лица, от головы его,
сквозь вид земной просвечивает страшное,
нездешнее и чистое? А травы как
вблизи его плесниц бушуют соками,
и расцветают до поры цветения
с ним рядом незабудки синим пламенем –
и отцветают, светом опаленные!
Климена
Ты тоже пьян.
Тиресий
Конечно, опьянение
не отпускает. Может, пьян от радости
такого бога, может, пьян от близости
нежданной смерти: страшно видеть темное
жерло Аида жадного без всякого
покрова, видеть ясно, видеть трезвому.
Не лучше ли сквозь плоть потока мутного,
разымчивого, пенного увидеть смерть?
Вам, юным, может быть, и надо истины,
а нам другое нужно, позабористей,
чтоб кровь согреть, – поэзия и выпивка.
(Начинает, покачиваясь, напевать.)
Не надо смерти, все отдам –
и радость, и любовь –
со страха. Счету нет годам,
остыла в жилах кровь.
Былых страстей, надежд былых,
несбывшихся прошла
тоска – я в областях иных
у ложа и стола.
Как хорошо, что только хмель
в небуйной голове
кружится, радостен и смел,
и мысли все живей.
Вся юность – за бедой беда,
забот пустых полна;
пустая протекла вода –
настал черед вина.
Дионис
Я, кажется, уснул.
Тиресий
Поспал, родименький.
Еще вина?
Дионис
Потом. Кто эта девушка?
Тиресий
Климена, дочь царева.
Дионис
Хороша она:
какие ножки, вся такая лапочка.
Поди сюда, присядь.
Климена
Я знаю: путника