Это было хорошо и правильно. Привычно.
А потом я сделала шаг назад и плюхнулась на табуретку. И вот это уже оказалось плохой идеей.
Табуретка отшатнулась от меня, как от чумной. Нет, ну просто стояла, наверное, криво, а тут еще я.
Но я не упала, и она не упала. Мы вписались в нишу около стола и отделались легким испугом. И вот тогда я все-таки села.
Сидеть было не больнее, чем стоять, хотя, казалось бы.
Больше всего мне не хотелось думать. Ни о чем, кроме чайника, заварки в шкафу и, может, пары кусков сахара, если нашлись бы в сахарнице. И все.
Потому что мысли сразу же возвращались к Рихтеру и к тому, что он знал, как мне будет плохо. Знал, но его это не остановило.
– Это больно, – сказал он спокойным голосом, – Это больно, но не смертельно. Ты выдержишь.
Мне уже тогда хотелось заорать, почему он решает за меня, выдержу я или сдохну, и надо мне оно, в принципе, или нет. Но он уже решил, а у меня никогда не хватало храбрости с ним спорить. Правда, раньше он ни разу не делал мне больно. По крайней мере, настолько.
– Ты потерпишь, – продолжил он. – Это недолго. Надеюсь, что октовакцина тебе не понадобится, но на всякий случай пусть будет. Чтоб легче было потом.
– Кому? – не выдержала я.
– Тебе, – объяснил он тихо.
– Потом – это когда?
– Когда меня не будет.
И вот тут я как будто рухнула с горы в пропасть.
Так вот он о чем. Так вот, что он решил. Сам.
Без меня. Как всегда.
С тех пор прошла почти неделя, и я чувствовала себя нормальным человеком. Ничего не болело. Ну если только сердце, но точно по другой причине. Да и не сердце это было, а скорее – душа. Душно ей было и муторно, вот и пыталась сорваться во все тяжкие.
И все было бы хорошо, но он уже ушел. Ушел и не вернулся. Все случилось так, как он и предупреждал, но я не верила. Я не могла поверить, что вот сейчас человек рядом со мной, у него бьется сердце, его глаза смотрят так, что у меня переворачивается все внутри и становится то жарко, то морозно, и нестерпимо хочется обнять его и не отпускать никуда. Вообще, ни на шаг. Так вот. Сейчас он рядом, а через несколько часов окажется неизвестно где, откуда не сможет ни написать, ни позвонить, ни даже присниться. И из-за чего? Из-за чего, объясните вы мне, дуре? Из-за вот этих ваших сбывшихся прогнозов? Или из-за того, что любимый и единственный на свете близкий тебе человек вычитал в сети какую-то чушь, из-за которой ходил последние дни с безумными глазами?
В общем, я не верила, но он оказался прав. Как всегда, прав.
Дни без него слились в удушливо-кислое марево, из которого хотелось вынырнуть хоть на миг, чтобы вдохнуть кислорода. Или увидеть отчетливую линию горизонта. Или прикоснуться лбом к чему-нибудь твердому и холодному, чтобы не так жгло изнутри. Но ничего не получалось. Я бродила из комнаты в кухню и обратно, смотрела в окно на соседа с пуделем и медленно сходила с ума. Или, наоборот, быстро. Кто его знает, какие в этом деле скорости приняты.
А однажды я поняла, что все. Хватит. Я не могу здесь оставаться.
Ночью мне как обычно ничего не снилось. Да я и уснуть-то особо не могла. Лежала и вспоминала, когда мне было с ним лучше всего.
– Раздевайтесь, – сказали мне.
Я начала послушно расстегивать пуговицы плаща. Наверное, этого будет достаточно? Под плащом у меня рубашка с коротким рукавом, а значит, кожа на руках видна до локтей. Куда им больше?
– Нет, вы не поняли. Рубашку тоже.
Я почувствовала, что начинаю звереть. Зачем им моя рубашка? Если я разденусь окончательно, им станет легче? Никогда и никто не рассказывал, что для осмотра не хватило кожи рук или в крайнем случае ног до колена.
– Это не по правилам, – прошептала я. Возражать было страшно, но снимать одежду еще страшнее.
– Правила изменились. Еще один комментарий, и я выпишу штраф. Или вызову охрану.
– К-кого? – заикаясь, переспросила я.
Ответа не последовало. В комнате раздался звук зуммера и через мгновенье на пороге появился кто-то в сером балахоне. Может быть даже человек, но точно – палач.
– Итак, – продолжил тот, кто начал этот разговор, став совсем скучным, – вы выбираете стандартный осмотр, штраф, заменяемый общественными работами, или…
Про «или» я дослушивать не стала.
«Или» было явно в компетенции палача, а всего моего природного мазохизма не хватило бы на одно его прикосновение.
– Стандартный осмотр, – ответила я.
Это был единственный ответ, который физически ничем мне не грозил.
– Раздевайтесь, – повторил голос.
Я расстегнула рубашку.
– Достаточно, – остановили меня. – Октовакцина сделана. Кожные покровы чистые. Одевайтесь, получайте пропуск.