Абсолютно не приметные на фоне бетонной безграничности, частные дома, так же, как и надвигающиеся за их спиной гиганты, опасаются разгневать светом своих окон сходящие предрассветные сумерки.
Ликующая справедливость. Погорелые деревянные хижины, сменяемые дворцами, упрятанными за неприступными кирпичными оградами, охраняемыми без устали блюдущими электронными глазами камер на каждом углу. Ритуал единства.
Хижины, набранные из нелестно сысканных, изрядно подгнивших досок различных размеров, сложенные в причудливую структуру стен. Как и бетонные коробки, обитые всем, что нашлось, от этого лишь больше напоминающие старые рясы с кучей заплаток. Духовно до дрожи.
И вновь соседствующие облачения-дворцы, нарочито сверкающие позолотами, целомудренными башенками, флюгерами, выверенной кирпичной кладкой, бассейном и, обязательно, парочкой гаражей.
Золотому народу золотые слуги. Сила конформизма.
Но и в вечно цветущем ложится серый снег, нежеланно, но сладко укладываясь на прекрасные искусственные сады. Сразу же тает, разводя грязь неголубых кровей. Очередная самопроизвольная улыбка на бесцветных устах. Забава от расклеенных всюду, кроме благородных стен, плакатов, воспевающих местных хозяев. Праведность политики.
Рыскающий, сравнивающий взгляд.
За косым гнилым забором, под слоем истрёпанного полиэтилена и парой досок виднеется проржавевший насквозь кузов старого автомобиля, чего-то, что явно когда-то могло двигаться самостоятельно. Из-под плёнки выглядывают тоскливые круглые фары, до половины наполненные талой водой. Глаза, что едва сдерживают слёзы. Глаза, ещё живые, но уже обречённые. Обречённые жить памятью былых лет, чужими счастьями. Шансы воскреснуть таят с весенним снегом, растворяются в свежей грязи. Быть раздавленным судьбой. На металлоприёмке.
Терпкие контрасты без внимания цветных.
Резкий лай собак на несколько окружающих кварталов, единственное выражение негодования хоть в чём-то. Созвучия, царапающие в кровь уши, эхом выворачивающие наизнанку душу. Неожиданная волна оглушающей, безысходной агрессии. Истеричные фейерверки чувств. Голод, раздражение, налитые кровью глаза. Переполняющая тело дрожь истерики. финальный беспринципный рывок к жизни. Изорванные клочья шерсти. Истошное рычание. Самый искренний звук в этом мире. В противопоставление ему – лишь робкое юное шипение. Один из первых звуков. Послеутробных звуков. Сразу же потухший. Навсегда. Неприметный хлопок. Задутая местным ветром спичка. Тихий хруст перемалываемой очумевшими челюстями плоти. Мёртвый котёнок, разрываемый на куски стаей бродячих собак.
Новый оттенок. Жизнерадостно-бордовый. Кровавый. Так запросто, легко теряется в серой пучине, перемешиваясь с талой грязью.
Ускоренный шаг. Нарочный серый топот, отпугнувший свору в разные стороны. И лишь испачканная в юной крови шерсть с обглоданными, обломанными хрупкими косточками в центре отражается в глазах. Сочувствующий, памятный взгляд. Сводит скулы.
Вязкие шаги, утопающие в благополучии.
Провисшие чёрные линии проводов над головой опираются на покосившиеся деревянные столбы. Соединённые в небрежную цепочку, частично оборванные. Робкая связь кривых двориков.
Хлюпающие шаги мимо поверженного храма грандиозного размера, когда-то принуждённого стыдливо отбросить золотой купол. Ныне – не более, чем носитель скверных рисунков поверх вековых росписей. Не более, чем источник стройматериалов. Кирпичи из сыплющихся сводов да гнилые доски перекрытий, растаскиваемые местными по ночам. Святое – в каждый дом. Благовония навсегда развеяны вселенскими ветрами. Спасибо Богам нашим.
Остаётся позади. Окружающий гнёт лишь придаёт сил.
Вновь ледяные линии, завитушки.
Не снег, не сугробы. Холод металла. Холод бесхозной колючей проволоки зимой. Кант проволоки, ограничивающий забор с зияющими дырами меж оголившимися сплетениями арматуры. Забор, безуспешно прячущий от чужих глаз оставленные постройки и сгнившую технику. Стены, усыпанные осколками выбитых окон, выкрашенные облупившимися мотивами, подпирающие потухшие звёзды. Небесной злобой продавленные кровли. Бетонная площадка с затёршейся разметкой. Покосившиеся дозорные вышки по углам с попиленными лестницами. Груды искорёженного ржавого металла внутри. Горы разбросанных детской забавой стопки противогазов – подлинных лиц современников. Мерзко-бежевых, одинаковых.
Упрятано за нарочито пёстрыми рекламными растяжками, так закатайте же ими и весь мир. Сделайте его подлинно счастливым и прекрасным. Благоухающие нарисованные сады и уютные тёплые дома на полиэтиленовых растяжках. Подлинная цветная благодать. Не создавая получать, ведь весь бренный мир обязан тебе.