Мне не хотелось ее будить. Не из-за школы. Это хорошо — ходить в школу. Не потому, что я не
хотел, чтобы она росла, читала новые книжки, взрослела. И не потому, что она не хотела идти в школу.
Всю последнюю неделю она только и говорила, что о школе.
Мне не хотелось ее будить, потому что я не хотел ее отдавать.
14
Но, я все-таки сделал это... Я прервал ее детство неизбежными словами: "Дженна, вставай... пора
идти в школу".
Казалось, что прошла вечность, пока я одевался. Деналин видела, что я расстроен и слышала, как
я ворчал: "Восход, закат". Она сказала: "Ты не сможешь пережить ее свадьбу". И она была права.
Мы поехали в школу на двух машинах, чтобы потом я мог поехать прямо на работу. Я попросил
Дженну ехать со мной, считая, что должен немного поделиться с ней отцовской уверенностью. А на
самом деле, в уверенности нуждался я.
Мне, такому красноречивому, трудно было подобрать слова. Я сказал ей, чтобы она радовалась.
Я сказал, чтобы она слушалась учительницу. Я сказал: "Если тебе будет одиноко или страшно, попроси
свою учительницу, чтобы она позвонила мне, и я приеду". "Хорошо", — улыбнулась она. Потом она
спросила, можно ли ей послушать детскую музыку. "Конечно", — ответил я.
Она пела, а я нервничал. Она старалась выглядеть взрослой. Она вытянула свою тоненькую шею
над панелью приборов как можно выше. Сияющий взгляд был полон любопытства. Ее руки были
сложены на коленках. Ее ноги в бирюзовых туфельках едва свисали с сиденья.
"Деналин была права, — бормотал я себе под нос, — я не смогу пережить ее свадьбу!"
Что за мысли? Я волновался. Знает ли она, насколько высока лестница образования, по которой
она отправится в путь сегодня утром?
Нет, она не догадывается. Но знаю я. Сколько заданий на школьной доске увидят эти глаза?
Сколько книг будут держать эти руки? За сколькими учителями будут следовать эти ноги? В моих ли
силах донести до каждого учителя, тренера, репетитора, с которыми Дженне предстоит встретиться, прежде чем ей исполниться семнадцать лет: "Это не обычная школьница. Берегите ее!"
Когда я припарковался и выключил мотор, моя взрослая девочка снова стала маленькой. И голос
очень маленькой девочки нарушил тишину: "Папа, я не хочу выходить".
Я посмотрел на нее. В ее ясных глазах читался испуг. Ее губы, минуту назад напевавшие песенки, сейчас дрожали.
Мне потребовалась вся сила Геркулеса, чтобы поступить правильно. Все мое естество хотело
сказать: "- Давай забудем обо всем и уйдем отсюда". В какой-то момент, длящийся целую вечность, я
даже задумал похитить свою собственную дочь, взять жену, вырваться из этих ужасных лап прогресса
и вечно жить в Гималаях.
Но я знал, что будет для нее лучше. Я знал, что уже пора. Я знал, что это было бы неправильно, и я
знал, что с ней все будет в порядке. Но я даже не догадывался, что так трудно произнести: "Доченька, все будет хорошо. Давай я тебя понесу".
И с ней действительно было все хорошо. Мы вошли в класс. Она прыгнула туда, как маленький
котенок в корзину. Я отдал ее. Ненадолго. Не настолько, насколько собирался отдать в будущем.
Сегодня я отдал ее настолько, насколько смог.
Когда я шел к машине, один стих из Библии вдруг ожил во мне. Я недавно изучал это место
Писания. И сегодня он перешел из черно-белой теологии в полноцветную реальность.
"Что мы должны сказать в ответ на это? Если Бог за нас, кто может быть против нас? Как Тот, Кто
не пожалел Своего Собственного Сына, но отдал Его за всех нас — вместе с Ним не даст нам щедро
всего?"
Чувствовал ли Ты Себя так же, Боже? Чувствовал ли Ты Себя так же, когда отдавал Своего Сына, как я сегодня утром?
Если да, то многое становится ясным. Становится ясным, почему ангелы возвестили о рождении
Иисуса пастухам в Вифлееме. (Гордый Отец возвещает рождение Сына).
Становится ясным, почему раздался глас Божий при крещении Иисуса: "Это Мой Сын..." (Ты
сделал то, что хотелось бы сделать и мне, но я этого сделать не мог).
Это объясняет встречу с Моисеем и Илией на вершине горы. (Ты послал их ободрить Его).
И я начинаю понимать, как должно было болеть Твое сердце, когда Ты слышал надломленный
голос Твоего Сына: "Отец, забери от Меня эту чашу".
Я отправил Дженну в безопасный мир школы, где чуткая учительница в любой момент готова
утешить мою дочь. Ты отправил Иисуса на враждебную арену, где жестокие солдаты превратили спину