в самый дальний угол. Но Он этого не сделал.
Он просто поднял голову и сказал: "Я думаю, что если вы никогда не делали ошибок, то вы
имеете право побить камнями эту женщину". Он снова опустил глаза и начал рисовать на песке.
Кто-то откашлялся, собираясь что-то сказать, но никто так ничего и не сказал.
Зашаркали ноги. Глаза опущены. Потом хлоп... хлоп... хлоп... камни падают на землю.
И они ушли. Начиная с седобородых и заканчивая молодыми — все разворачивались и уходили.
Они пришли вместе, но уходили по одному.
Иисус сказал женщине: "Посмотри. Никто не осудил тебя!". Он улыбнулся, когда она подняла
голову. Женщина никого не увидела, только камни — миниатюрные надгробия мужской надменности.
"Никто не осудил тебя?" — спросил он. "Но тут все еще стоит тот, кто может осудить", —
подумала она и посмотрела на Него.
Что он хочет? Что он сделает?
Может быть, она ожидала, что Он уйдет. Я не уверен, но я знаю одно: она ни за что не ожидала
получить то, что получила. Она получила обещание и поручение.
Обещание: "И я не осуждаю тебя".
Поручение: "Иди и не греши".
Женщина повернулась и ушла. О ней больше ничего не известно. Но в одном мы можем быть
уверены: В то утро в Иерусалиме она увидела Иисуса, а Иисус увидел ее. И если бы мы могли
перенести ее в Рио-де-Жанейро и поставить у подножия CRISTO REDENTOR, я знаю, какой была бы ее
реакция.
29
"Это не тот Иисус, которого я видела", — скажет она. И будет права. Потому что у Иисуса, которого видела она, сердце было не каменным. Иисус, которого видела она, не был слепым.
И, несомненно, если бы мы могли перенести ее на Голгофу и поставить ее у подножия креста ...
вы знаете, что бы она сказала. "Это Он, — прошептала бы она. — Это Он".
Она узнала бы Его руки: единственные руки, в которых не было камней в тот день. Сегодня они
тоже не держат камней. Она узнала бы Его голос: он осипший и усталый, но слова все те же: "Отец, прости их...". И она узнала бы Его глаза. Разве можно забыть Его глаза? Чистые и наполненные слезами.
Глаза, которые видели ее не такой, какой она была, а такой, какой ей предназначалось быть.
ГЛАВА 10
______________________________________________________________________
ЗОЛОТАЯ ЧАША
Из-за холма виднеются оранжевые языки пламени. Клубы дыма поднимаются вверх. Слышен
треск горящих деревьев.
Из среды яркого пламени доносится крик. Этот крик — протест заключенного за закрытой
тюремной дверью; рев льва, чувствующего жар горящих джунглей.
Вопль брошенного сына, когда он смотрит на отца. "Мой Бог, мой Бог, почему ты оставил меня?"
Эти слова возносятся ввысь, отражаются рикошетом от звезды к звезде и с грохотом влетают в
палаты Царя.
Это гонцы с кровавого поля битвы. В присутствии Царя они замирают. С переломами и синяками, они молят о помощи, о подкреплении.
Солдаты Царя готовы к атаке. Они оседлали коней и приготовили свои щиты. Они достали свои
мечи.
Но Царь безмолвствует. Он предвидел этот час. Он знает, что делает: Он давно ждал, когда
прозвучат эти слова, с тех пор как в Царство незаконно протащили первую партию яда.
Яд был замаскирован. Он появился в золотой чаше на тонкой ножке. От него исходил фруктовый
аромат. Его принесли не руки Царя, а руки князя теней.
До этого момента никто в Саду не прятался. Царь гулял со своими детьми и дети любили своего
Царя. Не было секретов. Не было теней.
Но в Сад проник князь теней. Ему нужно было скрываться. Он был слишком уродливым, слишком
отталкивающим. Его лицо изуродовали язвы. Потому он пришел под покровом тьмы. Он спрятался.
Был слышен только его голос.
"Попробуй это, — прошипел он, держа перед дочерью чашу, — Это сладость мудрости".
Дочь оглянулась на звук голоса. Она была заинтригована. Она никогда не видела раньше тень.
Что-то тревожное было в его загадочности.
Царь наблюдал. Его армия прекрасно знала, что князь теней не будет сражаться с
могущественными легионами. Они с готовностью ждали команды "к бою". Но команда не прозвучала.
"Это их выбор", — сказал Царь. "Если она обратится к Нам за помощью, то это и будет для вас
командой, и вы освободите ее. Если же она не обратится, если она не посмотрит на Меня — никакой
команды не будет. Выбор за ней".
Дочь потянулась к чаше. Рубины филигранной работы, оправленные золотом, манили ее
прикоснуться к ним. Вино приглашало попробовать его. Она протянула руку, взяла чашу и выпила яд.