— Конечно, — кивнул Гарри, помогая невесте переодеться.
— А что значит «в ужасном состоянии»? — поинтересовалась Гермиона.
— Как вы в первые дни, — вздохнула Рива, заставив молодых людей переглянуться.
Платье и костюм на молодых людях все еще висели, как на вешалках, но лица начали постепенно округляться, не пугая уже окружающих картинами типа «разговаривающий скелет». Несмотря на позднее время, Гермиона быстро пришла в себя, как только осознала сказанное.
— Пойдем, — вздохнул Гарри, ожидая увидеть то, что видел уже в одиннадцатом «смертном» бараке, когда в составе «небесной команды» побывал там. Тогда у него уже не было сил плакать при виде мертвых детей, сможет ли он сейчас пережить это?
— Пойдем, — кивнула Гермиона, перед глазами которой встали горы пепла и костей.
Луна была жива. Это было сразу же заметно по дыханию, потому от сердца Гермионы отлегло. Беловолосая девушка безучастно смотрела в потолок, но такое состояние знал уже и Гарри, понимая, что при этом надо делать. Луна выглядела где-то как после месяца в лагере, то есть еще не умерла полностью в душе.
— Луна! Луна! Ты слышишь меня? — попыталась расшевелить девушку Гермиона, но та на свое имя не реагировала. — Что делать?
— Леви говорил, что либо болью, либо лаской, — припомнил юноша. — Но бить я ее не буду, значит, будем гладить!
— Гладить — это правильно, — кивнула Гермиона, садясь на кровать по другую от Гарри сторону.
— А потом кормить… Рива, а кормить ее когда? — спросила Гарри, на что ребецин ничего не говоря, вышла из комнаты. Это и был ответ — ребецин отправилась за супом.
Две тонкие руки опустились на голову беловолосой девушки, чтобы подарить ей ласку. Гладить пришлось долго, прежде чем Луна начала подавать хоть какие-то признаки жизни. Ее глаза сфокусировались на Гарри, затем она перевела взгляд на Гермиону, тихо всхлипнув.
— Вы тоже умерли? — тихо, будто через силу, спросила мисс Лавгуд. — А почему?
— Мы не умерли, — ответил ей Гарри. — И ты не умерла. Ты теперь среди своих, дома. Все плохое закончилось.
— Ты выглядишь, как умертвие, — честно сказала Луна. — И говорили, что ты умер, значит и я тоже.
— Ты не умерла, — покачала головой Гермиона. Открылась дверь и в комнату вошла Рива с тарелкой супа. — Сейчас мы будем кормить тебя.
— Кормить? — удивилась Луна. — А те… Ну, Пожиратели, говорили, что я животное и должна лакать из миски…
— Эсэс… — вздохнула Гермиона, вспомнив, как обращались с ней. Понимающе кивнул и Гарри. — Это были эсэс, и их больше не будет.
— Эсэс… — повторила мисс Лавгуд, опять всхлипнув. — Значит, меня теперь отдадут… папе? Или в Хогвартс… сошлют?
— А ты к нему хочешь? — поинтересовался Гарри, за это время несколько избавившийся от восторженного отношения к понятию «родители».
— Нет, — медленно покачала головой беловолосая девушка. — Он пьет и говорит, что я виновата в том, что мамочки нет. Скоро бить будет, — с абсолютной уверенностью в голосе проговорила она. — Меня всегда бьют, — объяснила Луна.
— Тебя больше никто никогда не будет бить! — воскликнула Гермиона со слезами на глазах. — Никогда! Никогда!
— Значит, я умерла, — заключила Луна. — Потому что пока жила — было больно, а если не больно — значит умерла.
— Не значит, маленькая, — четыре худые руки обняли девушку. — Это просто другая жизнь, в которой не больно, понимаешь?
Мисс Лавгуд медленно кивнула, открыв рот, когда обнаружила ложку у самых своих губ. Ее кормили и девушка этим наслаждалась, постепенно обретая уверенность в том, что никто не будет бить и делать то, чем так долго угрожали.
***
Грозное письмо Международной Конфедерации Магов было Министерством Магии Великобритании проигнорировано. Требование выдать Волдеморта и прекратить практику уничтожения и пыток детей простецов под угрозой введения полицейских сил, было Министром сочтено неумной шуткой.
— Так и напишите им — хотят войны, получат войну! — заявил Министр Магии, ибо Империус другой реакции не предполагал. — Пусть не считают себя там, за проливом, в безопасности!
Августа Лонгботтом не думала о безопасности внука в Хогвартсе, хотя по-прежнему считала ее самой безопасной школой. Почему она не сопротивлялась решению об обязательности обучения в школе, впоследствии не могла сказать сама. Магическая Британия решила, что «пронесет» и «кто этих грязнокровок считает», потому сама подписала себе приговор. Безропотно отправившиеся в школу чистокровные, их родители, считающие, что беда их не коснется…