В процессе создания единой культуры и единого государства складывались и многочисленный пантеон божеств, и сложнейшая религиозно-политическая символика. Боги отдельных центров в ходе политического развития синкретизировались; некогда самостоятельные божества становятся ипостасями, их имена — эпитетами главного бога. Развивается культ правителей, от их физического благоденствия магически зависит благополучие в природе, даже их регалии становятся сакральными (то есть и благодетельными и опасными). Коронация и погребение владык превращаются в сложные обряды. Царь Северного Египта носит причудливую корону красного цвета, его священный символ — пчела, у южного правителя корона белая, в форме кегли, а символом служит тростник.
Два этих царства существовали, вероятно, довольно долгое время. Объединение их в одно египетское государство произошло согласно традиции путем победы царя Южного Египта Менеса над своим северным соперником (начало III тысячелетия до н. э.). На рубеже Верхнего и Нижнего Египта Менее заложил крепость Инбухедж [4] — Белые стены. Около этой крепости впоследствии возник одноименный город, ставший столицей молодого государства. Прежние столицы юга и севера Буто и Нехен утратили свое прежнее политическое значение, но оставались важными культовыми центрами. Греческое название нового города — Мемфис появилось позднее, когда неподалеку от него возникло поселение Меннефер.
Мемфис скоро стал не только крупнейшим политическим, но и интеллектуальным центром страны. Жрецы Птаха — главного божества этого нома — разработали сложные мифологические системы, в которых были заложены многие основные вопросы будущих философских и религиозных учений древности. Так, например, согласно мемфисскому преданию, бог-творец создает мир «сердцем и языком», ибо сердце дает выход всякому знанию, а «язык повторяет все, задуманное сердцем». По велению сердца, высказанному языком, то есть облеченному в слово, Птах, сотворив богов, основал их храмы и создал их тела. В этом учении впервые в мире четко сформулирован основной принцип идеалистического мировоззрения. И не случайно через десятки веков в начале Евангелия от Иоанна возникает известная фраза: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Так, доктрина мемфисских жрецов через позднеэллинистические магические папирусы, через учение о Логосе Филона Александрийского, гностицизм попадает к евангелисту, а затем и в православие.
В более позднюю эпоху в Мемфисе учились и греки: замечательный философ-диалектик Демокрит Абдерский, знаменитый Платон, Эвдокс, врач, математик и астроном, первый ученый, доказавший шарообразность Земли и разделивший ее на географические пояса. Есть Сведения и о том, что крупнейший врач древности Гиппократ имел доступ к храмовой библиотеке прославленного в Египте (а затем и в Греции) целителя Имхотепа.
Объединение долины Нила в единое государство помимо чисто экономических результатов имело большие последствия и для идеологической жизни страны. Это единство воплощалось в персоне фараона, носившего двойную корону царя Верхнего и Нижнего Египта — пшент. Коронование делало его земным богом. Даже имя царствующего владыки не следовало произносить всуе (хотя его полная титулатура состояла в древнейшие времена из трех, а позднее даже пяти «великих имен»). Говоря о нем, надо было прибегать к иносказаниям, например, Великий дом, то есть царский дворец, и в переносном смысле — Тот, кто в нем теперь пребывает. На древнеегипетском это звучало примерно как «пер-аа», превращенное затем греками в «фараон».
Правитель Египта был не только живым богом, но и верховным жрецом, отправлявшим важнейшие ритуалы, высшей законодательной и судебной властью. Вся страна и все ее население рассматривались как его собственность, он мог распоряжаться всем по своей воле[5].
Эта неограниченная власть ранних фараонов нашла наиболее яркое воплощение в грандиозных царских усыпальницах-пирамидах. На воздвижение их привлекались кроме специалистов-каменотесов десятки тысяч крестьян-общинников и военнопленных. Отрыв трудящегося населения от их прямой производственной деятельности, конечно, отрицательно сказывался на экономике страны. Не случайно эпоха строительства пирамид надолго осталась в народной памяти как ужасное время. Об этом красноречиво свидетельствует греческий историк Геродот, посетивший Египет более двух тысяч лет спустя.
4
Так как в древнеегипетском письме не передавались гласные, то огласовки в именах и названиях имеют условный характер, особенно в древнейших текстах.
5
Сказанное, конечно, относится только к рассматриваемому в очерке раннему периоду Древнего царства