— Эх, ударить бы пулеметом сбоку, — сказал Гай. — Где черти Прохорова носят?
Цепь белых была уже метрах в сорока, Петухов бежал вдоль позиции, выкрикивая: «Давай гранаты!» В наступающих полетели гранаты, бежавшие словно споткнулись, остановились и вдруг побежали обратно.
— За мной, братцы, ура! — закричал Гай и побежал вперед, размахивая маузером. На правом фланге бойцов поднял Петухов. Но не пробежали они и двухсот метров, как из лесу ударили пулеметы, и обе цепи залегли. Белые ползком и перебежками уходили в открытые поля, красноармейцы лежали не поднимая головы. Гай короткими перебежками добежал до леса, бросился по опушке вперед, выскочил на огневые позиции отряда Прохорова.
— Прекратить стрельбу! — закричал он гневно. — Куда стреляете, вояки, мать вашу?.. — Стрельба прекратилась. — Где Прохоров?
— Здесь я, в чем дело? — Прохоров поднялся из-за куста, пряча маузер в коробку.
— Вы что, не видите, что происходит? Чего ж ты лупишь по своим!
— Да я думал, это все белые драпают...
— А глаза твои куда смотрят? Ты что, не видишь, что без погон бойцы!
Прохоров молчал, оглядываясь на матросов, слушавших этот разговор.
— Занимай оборону вместо Петухова, и без приказа не отступать, — бросил Гай и пошел в поле к Петухову. Тот сидел по пояс голый, и боец перебинтовывал ему руку выше локтя.
— Когда тебя угораздило? — спросил Гай.
— А вот эти задели, — Петухов кивнул в сторону леса.
— Пусть они занимают оборону вместо вас. А вы отойдите назад, будешь в резерве. Вышли только подальше в лес охранение, чтоб вас не стукнули во фланг. Скажи Прохорову, что если побегут, то встречать их будешь пулеметами. Давно пора их воевать учить.
Петухов, кривясь от боли, надел гимнастерку, подпоясался.
— Сможешь командовать? — Гай посмотрел в бледное лицо Петухова.
— Смогу...
— Часа через полтора пришлю тебе связного с приказом на отступление. В Ташлу не возвращайся, пойдешь по полю на запад, — Гай махнул рукой, показывая направление. — Дойдешь до дороги на Суровку, повернешь влево. Учти, что можешь встретиться с отрядом Устинова, не прими за белых.
Через четверть часа Гай был уже в Ташле. Село было забито подводами, кое-где меняли лошадей, отпускали тех, которых брали в Сенгилее. Гай разыскал Воробьева:
— Ты пока останешься здесь. Обоз пусть идет на Суровку. Уйдешь через полтора часа, будешь прикрывать отход. Слева, от леса, могут подойти Петухов с Прохоровым.
Обоз выезжал за околицу, растягиваясь по дороге. Гай поскакал в голову колонны, сказал Павловскому:
— Трогай. И иди быстрее, не жди обоза. К вечеру всем нужно быть в Суровке.
Впереди над полем клубились тучи, подул порывистый, прохладный ветер. Далеко над полем полыхнула молния. Уже были видны косые полосы дождя, быстро приближавшегося к колонне. Гай ехал мимо обоза и говорил ездовым и сопровождающим, чтобы накрывали мешки с мукой, сахаром, крупами брезентом, благо захватили его со складов в Сенгилее. Едущие на подводах и сами забирались под брезент. Едва Гай добрался до головы обоза, как упали первые капли дождя, остро запахло пылью, и вдруг хлынул ливень. Все исчезло в сизой мгле, виднелись только несколько ближайших подвод. Гай вытащил из карманов документы и положил их в кожаную сумку. Одежда промокла в полминуты, капли дождя секли лицо, струйками стекали за ворот. Совсем рядом слепяще полыхнула молния, тотчас ударил гром, заржали и задергались в упряжке лошади, успокаивающе загомонили ездовые. Гай остановился. Ливень стоял стеной, из которой медленно выплывали темные от воды подводы и уходили постепенно в такую же стену впереди. То и дело громыхало, призрачно вспыхивали молнии, и как только стихал гром, слышался слитный, ровный шум дождя. Прошел мимо, меся густую грязь, отряд Андронова, облепленные промокшей одеждой бойцы несли винтовки дулом вниз. Блестели мокрые крупы лошадей, на брезентах подпрыгивали фонтанчики капель. Туже натянулись постромки, погрузнели в грязи подводы. Гай подумал, что дождь во благо — вряд ли в такой ливень белые пустятся в преследование.
Дождь кончился, как и налетел. Через четверть часа жарко запекло солнце, от людей и лошадей шел пар. Бойцы снимали гимнастерки, вешали на винтовки и шли с ними, как со знаменами. Над дорогой позади цветасто зависла радуга, запели птицы. Запахло свежей травою, сырой землей.
Гай тронул коня и поскакал в сторону Суровки. Голову колонны он настиг на виду села, окликнул Павловского: