— Товарищ Гай! — окликнули его из колонны.
Это был командир Тверского коммунистического отряда Анфимов. Гай спешился, крепко пожал твердую руку Анфимова.
— Привал на обед будем делать? — спросил Анфимов.
— Пусть перекусят что-нибудь на коротком привале. Больше времени будет для отдыха вечером.
— Ясно.
— Слушай, Анфимов, завтра проведем совещание в Кармалинском после обеда. Нужно наводить порядок и дисциплину. Вон у тебя смотри — карнавал какой-то, одеты как на базаре, не поймешь, кто такие.
— А что, воюют плохо, что ли? — обидчиво сказал Анфимов.
— Твой отряд боевой, но не об этом речь. Привыкли по любому поводу митинговать. Вот взять тебя — всегдаj твоего приказа сразу слушаются?
— Ну поговорят когда, — не сразу ответил Анфимов. — На то новые порядки в Красной Армии. Демократия.
— На войне митинговать нельзя, неужели ты сам, как командир, этого не видишь? Пока разговоры будут разговаривать, белые подоспеют, воевать поздно будет. Воинская часть — это машина, которая действует четко тогда, когда управляется одной волей.
— До сей поры все в аккурат поспевали решать, — сказал неуступчиво Анфимов.
— Командир ты хороший, а простых вещей понять не хочешь. Ты-то сам разве не видишь, что в армии нельзя митинговать, а?
— Значит, к старым порядкам вертаться? Какие при царе были? А как же новый, революционный порядок — побоку его?
— При нынешних порядках ты дисциплины настоящей не установишь. А дисциплина — это хребет армии, без нее армия — базар!
— Ну а если плохой командир будет, зверь какой-нибудь, значит, терпи его, не моги слова против сказать? Сейчас отряд решает, масса, а по-твоему как будет?
— Плохого командира на войне сразу видно — воюет плохо, людей не бережет. Кто ж его на должности держать станет? Вышестоящий начальник такого командира сразу уберет.
— Со стороны пока разберутся, таких дров успеет наломать! А солдаты быстрее видят, кто таков да как командует. Плохой командир — в один час с ним распрощаются!
— Я вот вижу, что Прохоров — плохой командир, а убрать его не могу — отряд не соглашается, им такой командир нравится. А воевать они с бабами мастаки.
— Ну, тут нужно снимать, да и все. Или отряд этот разогнать к чертовой матери.
— Разогнать легче легкого — скажи им, они сами разбегутся. А вот чтобы заставить их воевать как следует — это потруднее задача. Их больше сотни, почти как твой отряд, это какая может быть сила! А ты — «разогнать их надо»...
— Ну брякнул я, погорячился... Я тоже за дисциплину, товарищ Гай. Я только против того, чтобы царские порядки возвращались в армию. И бойцы считают, что выбирать командира они должны, как же я против них пойду?
— Как я против тебя иду, так и ты иди. Объясни, что в гражданской жизни выбирать можно, а в армии командир должен назначаться сверху.
— Не убедил ты меня. Революция сама выборность внесла, чего же мне поперек идти. Я против тебя на совещании выступать не буду, но и за тебя голосовать тоже не стану.
— Не хлебал ты еще лиха на войне, Анфимов. Повоюешь с мое — поймешь, какие порядки в армии должны быть.
— Да, я повоевал малость, — Анфимов вскинул голову, упрямо посмотрел на Гая. — Я, правда, в больших командирах не был, смотрел на все снизу.
— То-то и оно... Но ты приглядись к делу сейчас и подумай.
— Ладно, подумаю.
Гай вскочил в седло, дернул поводьями. Вот тебе первый разговор с одним командиром — с чем пришел, с тем и ушел... Не сумел переубедить Анфимова — таков итог. Вроде все сказал, что надо было сказать, а толку не добился... Значит, не все сказал! А чего не сказал? Что самое плохое в выборности для армии? Что в крутой момент бойцы пойдут вразброд, не послушаются командира, станут митинговать, когда надо активно действовать. А крутых моментов на войне хоть отбавляй... Надо припоминать каждому такие моменты. Тот же Анфимов помнит, как под Климовкой отряд заартачился, не захотел идти в атаку — мало, мол, сил, пусть дадут подмогу. Гай приехал в разгар спора, сразу понял, о чем речь. «Кончай базар! — крикнул он, не слезая с коня. — Вы такие храбрецы и не верите, что собьете белых! Ну-ка давай в цепь, через полчаса мы будем уже в Климовке. Кто не трус, за мной!» Он соскочил с коня и пошел перед, за ним пошел один, другой, потом двинулись все разом. В лощине растянулись цепью. Гай закричал: «Вперед, храбрецы! За мной, ура!» Белых выбили с позиций и с ходу ворвались в село. Надо было напомнить Анфимову про этот случай. Это же не в бровь, а в глаз... Любой приказ командира должен выполняться беспрекословно. Если этого нет — нету и дисциплины, нету и армии. Тебе это ясно. постарайся найти слова, чтобы стало ясно и другим. Как жаль, что нет Валериана Куйбышева, вот бы кто смог сагитировать всех командиров. Как его слушали бойцы отрядов, когда он приезжал к сенгилеевцам! Под Климовкой батальон белогвардейского полка имени Фортунатова ночью напал на Самарскую дружину Андронова. Дружина, потеряв одиннадцать человек убитыми, отступила из Климовки. Из Новодевичьего, где тогда находился штаб сводного отряда, отравили на помощь Андронову отряд Устинова. Куйбышев это время был в штабе сводного отряда и предложил выехать на передовую. Когда машина прибыла под Климовку, Суйбышев взял карабин Гая и повел дружинников. После жаркой схватки Климовка была освобождена. На опушке леса обнаружили обезображенные трупы красноармейцев, через день их торжественно похоронили в Климовке. И там, над братской могилой, Куйбышев произнес страстную речь. И прямо отсюда дружинники под командованием Куйбышева пошли в бой. Сражались отчаянно и отбили атаку врага. Был еще один случай с участием Куйбышева. Однажды, когда Куйбышев в очередной раз приехал в штаб сводного отряда, разведка донесла, что снизу по Волге движется буксир с баржами. В штабе решили, что это приближается вражеский десант. Решено было дать ему бой с помощью вооруженного орудием и пулеметами буксира «Дело Советов». Куйбышев и Гай сели на буксир. Но стоило только ему отойти от причала, как он начал вертеться на одном месте и наконец остановился носом к берегу. Гай бросился к капитану буксира — старому седому мужчине мрачноватого вида — и в ярости потребовал объяснений. Капитан сказал, что испортилось рулевое управление. «Почему оно вдруг испортилось именно сейчас?» — закричал Гай. «Я не знаю, но руль не работает», — отвечал капитан. Гай решил, что капитан не хочет идти навстречу десанту, выхватил револьвер и приказал капитану сблизиться с вражеским караваном. Испуганный капитан стал вертеть рулевое колесо, но буксир не слушался руля. Гай схватил капитана за рукав и потащил его на корму: «Если я увижу, что руль цел, я тебя пристрелю!» — кричал он, потрясая револьвером перед носом капитана. Гай подошел к корме, положил револьвер, снял сапоги и прыгнул за борт. Через минуту он вылез по брошенному ему тросу и сказал, что действительно рулевая тяга порвана. Капитан был пощажен. А когда буксир с баржами приблизился к «Делу Советов», выяснилось, что на баржах плывут беженцы из Астрахани, Царицына и Саратова.