— Ну, вас белые не тронут. Они за партизанами и начальством гоняются. Председатель верно советует — скажите, что заставили вас работать.
— Что ж, теперь беляки победят насовсем? — спросила женщина в платке.
— Что ты, тетка! — сказал Гай уверенно. — Через пару недель мы тут снова будем. Чтоб беляки нас побили — этого никогда не будет. Люди уже узнали, что такое Советская власть, кто же теперь под царя снова пойдет? — Гай повернулся к председателю: — У тебя все готово?
— Считай, все. Машинку вон они возьмут, дома спрячут. Вернемся, пригодится, — как-то не очень уверенно сказал председатель, и женщины сразу погрустнели, уловив эту неуверенность.
— Ну давай закругляйся. Найдешь в середине обоза штабную подводу, поедете вместе. — Гай повернулся к Гайдучеку: — Поехали за город.
На окраине было столпотворение — улица забита подводами, под деревьями, у заборов, сидели и стояли бойцы отрядов, меж возами шмыгали мальчишки, толклись у походных кухонь и орудий. Здесь же бабы продавали молоко и зелень, разговаривали с бойцами. На крыльце одного дома стоял рослый мужчина в серых брюках и розовой рубахе и читал газету сгрудившимся вокруг крыльца красногвардейцам.
Машина петляла меж возами, оставляя клубы пыли, бойцы и жители провожали глазами прямо и собранно сидящего рядом с шофером Гая, спокойно оглядывающего готовую к движению колонну. Подводы тянулись до самой околицы, где стояли оседланные лошади и в тени домов лежала на земле большая группа бойцов. Гай увидел у ворот одного дома Павловского, помахал ему рукой, подзывая к машине.
— Начинайте движение, — сказал он Павловскому. — Высылай сначала, как договорились, разведку и боковые дозоры.
— До которого часа будем идти?
— Привал минут на двадцать через три часа. А потом уже без остановки до Тушны. Там обед и ужин разом. Если беляки нас раньше не угостят.
— Ну, встретятся, тоже без обеда останутся, — засмеялся Павловский. — Лишь бы до ужина все кончилось.
Гай подумал о том, что до ужина кто-нибудь из них может и не дожить, но уже привычным усилием души отогнал этот страх и велел Гайдучеку поставить машину в тень возле дороги.
Павловский зычно скомандовал строиться, бойцы стали выходить на дорогу, отряхивая налипший мусор и чадя самокрутками. Через минуту колонна выстроилась, Павловский выкрикнул: «Шагом марш!» — и отряды двинулись вперед.
Гай стал рядом с машиной, пропуская мимо себя колонну. Сперва прошли отряды, потом потянулся длинный обоз, поднявший пелену пыли, поскрипывали колеса, фыркали лошади. За первой частью обоза проследовал Тверской коммунистический отряд, Козловский и Нижегородский отряды. Потом снова потянулся обоз. В следующей группе шли коммунистический отряд Казани и отряд моряков Прохорова. За ними опять потянулся обоз, а в арьергарде шли Симбирский коммунистический отряд, дружина коммунистов Самары и Сенгилеевский коммунистический отряд. Сенгилеевский отряд шел нестройной толпой — бойцов провожали женщины и дети, слышался плач, успокаивающий говор, кто-то смеялся. У окраины женщины и дети вышли из колонны, стали неподалеку от автомобиля.
— Не плачьте, бабоньки, скоро вернемся! — крикнул молодой боец из уходящего отряда.
Гай стал на подножку автомобиля, повернулся к толпе.
— Дорогие товарищи! Сегодня мы уходим из Сенгилея по военной необходимости. Прошу вас поверить, что это временная мера! Мы вернемся. Ждите нас с победою. Не говорю — прощайте, говорю — до свидания.
Притихшие мальчишки кольцом окружили машину. Гай помахал им рукой, кольцо расступилось, и машина, оставляя шлейф сизого дыма, покатила вслед за ушедшей колонной.
— Давай догоняй отряд Устинова. Возьмем пулемет и патроны.
Держась обочины, прыгая на кочках, машина стала обгонять колонну, и мимо потянулись — теперь в обратном порядке — отряды и обоз. Через полчаса езды среди пыли, с частыми остановками нагнали отряд Устинова. Взяли пулемет, Иванов установил его на сделанной посредине машины опоре, напились воды и поехали вперед. Вскоре миновали конный отряд разведки. Гай крикнул, чтобы они не отрывались далеко от отряда, и покатили в полную неизвестность — впереди уже никого своих не было.
Минут через двадцать стали подъезжать к лесу. Лес был молодой, но густой — березняк с осиной и кустарник по опушке. Проселочная дорога уходила в чащу, тревожно-безмолвную и настороженную. Что там, впереди? Подъедешь к опушке, а из-за кустов ударит пулемет, полетят гранаты...
— Давай за пулемет, — сказал Гай Иванову. — Если что — разворачивайся и полный назад, — это уже Гайдучеку.