— Поедем к нему, — говорил начальник цеха. — Как вы? Будете у Деда? Андронов, говорят, опять уезжает?
— Отправляют Андронова в Болгарию по срочному распоряжению министерства, — подробно, чтобы не было кривотолков и не валили на мастера напраслины, объяснил Середин. — Поеду. Надо Деда на пенсию отпускать, Андронов скоро вернется. Порадуем старика.
Середин спросил, кто будет от партийной и профсоюзной организаций. Оказалось, Новиков и Черненко, последний, тем более, друг Деда.
— Тоже на пенсию просится, — сказал начальник цеха.
— Черненко на пенсию?.. — изумился Середин. — Заболел, что ли?
— Говорит, заболел. Стажа у него хватает, пенсию дадут.
Середин помолчал, не ждал такого сообщения.
— Заместителя он себе подготовил хорошего, — принялся рассуждать вслух. — Ковров может его заменить, ну да там видно будет, слово за врачами, хотя жаль, конечно, отпускать раньше времени такого работника.
— А я бы отпустил… — неожиданно сказал начальник цеха. — Зачем ему тянуть, если в самом деле болен? Пусть молодой поработает. Тем более, что Ковров взялся подтягивать дисциплину среди газовщиков, кое у кого косточки затрещали. Полезно!
— Не телефонный разговор, — сказал Середин. — Зайдешь ко-мне, обсудим. Надеюсь, все для Деда подготовили? Сам проверь, чтобы не пришлось краснеть. А я буду обязательно.
Кончая разговор, поинтересовался, где сегодня Дед: дома, готовится к юбилею, или в цехе?
— На печах. Говорят, воюет злее обычного, — смеясь сказал начальник цеха. — Собирает на каждой печи горновых между выпусками чугуна и «песочит». С утра пришел ко мне, просил Андронова-сына в первые горновые перевести, парень, говорит, без отца заскучал, дело ему надо по характеру. Я, говорит, завтра буду его выдвигать. Александра Федоровича последними словами… а сына взял под контроль. Я не стал возражать. Как бы Дед в цехе послезавтра допоздна не застрял.
— А ты его сам проводи пораньше, если явится на работу, приказ напиши, поздравь — все такое, и прикажи покинуть цех в двенадцать дня, пусть идет. А то гости придут, а новорожденного не окажется. Позвони мне послезавтра в конце дня, как бы меня самого не «затерло».
XI
Виктор только что вернулся с завода, когда пришла бабушка. Она еще не виделась с сыном и невесткой после их возвращения и, не успев раздеться в передней, спросила, где Саша, сын; поняла, что его нет дома, иначе бы вышел встретить. Мать сказала, что вызвали в заводоуправление, к директору. По тревожной искорке в ее взгляде »Виктор понял, что мать ждет от этого вызова неприятностей.
— Ну, ничего, посижу, времени уже немало, сейчас кончают работать в конторе, — успокоительно заговорила бабушка, — придет он скоро…
Визит бабушки был принят Лидией Кирилловной как выражение традиционной семейной уважительности. Мать засуетилась, принесла в парадную комнату, где стояло пианино, серебряный индийской работы кувшин с крепким, только что заваренным чаем и поставила на обеденный стол, приткнутый к стене, спросила у Виктора, куда запропастился индийский фарфор, надо уважить бабушку, украсить стол.
Виктор пробормотал что-то нечленораздельное и ушел и другую комнату, не хотел портить бабушке вечер: узнав правду, мать раскричалась бы невзирая на гостью. Через дверь он слышал, как бабушка уговаривает мать оставить в покое дорогой сервиз, как бы не побить тонкой работы фарфор. Наверное, поняла, что неспроста скрылся Виктор. Слушая бабушкины уговоры, усмехнулся: все она понимает, хочет, чтобы обошлось без скандала. И легче стало на душе. Может быть, и мать почувствовала что-то неладное. И не захотела семейных раздоров в первый же день встречи со свекровью, принесла разномастные чашки и блюдца.
Когда уселись за стол, вышел из своего укрытия и Виктор, устроился рядом с бабушкой, подложил ей варенья в блюдечко, спросил, не остыл ли чай. Мать искоса, незаметно наблюдала за ними и, не совладав с собой, суховато сказала:
— Уж внучек без бабушки своей любимой и обойтись никак не может.
— Спасибо, Витенька, — сказала бабушка, будто и не слышала, каким тоном произнесла свое замечание невестка.
Вернулся отец. Вошел в комнату, увидел бабушку и невольный румянец волнения окрасил его как бы задубевшее лицо. Бабушка тяжело поднялась и без слов уткнулась в плечо сына своим широким, морщинистым лбом, припала к его груди.