Никогда ни раньше, ни позже Гриша не слышал ничего равного по глубине и силе тому торжествующему гимну весне, который пели тетерева в это апрельское молодое утро. Волны звуков, ясных, выразительных, то радостно воркующих, то задорных, полных энергии и сил, то страстных и нежных неслись с токовища. Порой бормотание совсем замирало, и в наступавшей тишине были слышны далекое заунывное кукование одинокой, рано прилетевшей кукушки и песни бесчисленных лесных жаворонков. Потом снова лилось и пенилось потоками, журчащими, бурливыми. Тетеревиная стая, счастливо пережившая январские морозы, февральские вьюги и гололедицы, каждый день подвергавшаяся нападениям ястребов и кое - как протянувшая зиму, сейчас справляла свой весенний праздник, свой сказочный турнир на заветной поляне, передававшийся от поколения к поколению. "Чуфффуууу — чушшшшшууу", — услышали мальчики, когда от тока их отделяла лишь узкая полоска молодого сосняка. В то время, как при тихой погоде бормотание долетает на полтора - два километра, "чуфысканье", или "чуфыканье" — протяжное шипение — слышно всего на двести - триста шагов.
Друзья решили обойти ток с разных сторон, чтобы не мешать друг другу. Тетерки, сидевшие на деревьях, заквохтали и испуганно перелетели через токовище, совсем было испортив дело Севке, таившемуся за можжевельниками, маленькими сосенками, муравейниками и на животе подползавшему к поляне. Мальчик находился уже в пяти - шести шагах от опушки, за которой шумно играли петухи, когда снова скрывавшаяся на сосне маточка вдруг заметила его распластанную среди вереска фигуру. Тетерка вскрикнула сначала нежно, а затем громко и быстро "Ко - ко - ко - ко - ко - ко - ко", и с треском крыльев, означавшим "тревога!", сорвалась с сосны. Севка готов был провалиться сквозь землю...
Косачи на несколько минут замолкли, но один бойкий петух-"токовик" — главный зачинщик игр, первым начинающий песни весной, первым открывающий ток на рассвете, — покосился на опушку, увидел, что все спокойно, надулся и подпрыгнул на месте. Гаркнул задорно свое "чу - шууу", другие петухи азартно откликнулись, бормотание хлынуло волной. Весенний праздник продолжался, как ни в чем не бывало. Чудное зрелище развернулось перед глазами Севки, когда он, проложив животом извилистую дорожку среди вереска, протащился, вспахивая патронташем землю, еще пять шагов и приподнял голову из - за маленького можжевельничка.
Обширная поляна, открывавшаяся одним краем на пустошь, вся была залита мягким оранжевым светом только что поднявшегося солнца. Длинные лиловые тени деревьев, расплывающиеся вдали, пересекали ее по всем направлениям. Капли росы, от которой колени и локти мальчика давным - давно промокли, гранями драгоценных камней искрились и блестели на каждом прутике, на каждой почке и хвоинке... Легкий туман всплывал над поляной, а на ее ковре из шапочек кукушкина льна, пепельно - серого оленьего ягеля и буро - красных пятен вереска в разнообразных причудливых и красивых позах токовали и резвились семь бархатно - черных косачей. Ярко - белы были перевязки на их крыльях, кораллово - красными дужками набухли брови. Из - за светлых берез и сосен, толпой выбегавших на середину сцены, слышались голоса еще нескольких птиц.
"У у - уррруу - урруу - уррру..." — раздув шею и пригнувшись к земле, пробормотал один. Игриво подпрыгнул, звучно хлопая крыльями, чуфыскнул и перелетел к важному косачу с приподнятыми крыльями и веером распущенным хвостом, медленно прохаживавшемуся и приседавшему на холмике. Снежно - белый подбой его круто поставленного подхвостья ярко вспыхивал и зажигался оранжевым светом всякий раз, как птица повертывалась спиною к солнцу. "Не заплата, а зеркало", — прошептал Севка. Обладатель холмика вовсе не хотел уступать своего места пришельцу — они остановились друг против друга. Наклонились, надулись, как домашние петухи, подпрыгнули, встретились в воздухе, громко хлопая крыльями, царапаясь ногами, нанося друг другу удары клювом. Изумительная схватка черных рыцарей с белыми повязками, которыми их пестренькие дамы любовались, сид на березе! В левом углу поляны сцепились еще два, третий присоединился к первой паре - свалка завязалась на славу. Трещали, встречаясь, крылья, и три птицы, свернувшись в крутящийся клубок, катались по поляне то в ту, то в другую сторону. Было видно мелькание белых, черных пятен, летели перья того и другого цвета, ломались, качались и роняли росу прошлогодние травинки, задеваемые разбушевавшимися петухами. Солнце вставало над лесом, усмехалось приветливо - ласково, лило свет и тепло. Расплавленным золотом заливало маленьких лесных жаворонков, гордых петухов - победителей и растрепанных, растерянных побежденных.