Стали появляться арабские беженцы; их количество все время росло; они направлялись в Египет из Яффы и окружающих ее деревень. Молчаливо признавая свою неспособность справиться с создавшимся положением, британский комендант района обратился к кибуцу с просьбой пропустить арабов. Залман проверил паспорта и убедился, что ни один из этих беженцев не был переодетым террористом. Он, этот убежденный сторонник равенства, приходил в неистовство и содрогался, когда арабские женщины падали перед ним на колени и целовали ему руки.
День за днем, к великому изумлению кибуца, усиливался поток беженцев с севера. Никто из местных арабов не уходил; поселенцы были поражены этим массовым исходом. И только позже стало известно об инструкциях, которые передавались арабскому населению по радио из арабских столиц: "Оставьте сейчас свои дома. После нашей победы вы вернетесь и заберете свою землю и еврейское добро".
Пропаганда такого рода была основным фактором в возникновении прискорбной проблемы арабских беженцев. Главный аргумент, побудивший все население бежать, часто вопреки их желанию и невзирая на уговоры еврейских соседей остаться на месте, был военного характера - вывести их из зоны огня. Может быть, руководители боялись, что некоторые арабы примкнут к евреям, как это было во время необъявленной войны, которая предшествовала вторжению.
Все увеличивающийся поток беженцев вызвал большое беспокойство поселенцев. Неизбежно возникал вопрос- как поведут себя наши соседи, наши бывшие друзья, когда англичане уйдут из страны? Вступят ли они в эти кровавые банды, пришедшие извне, не дававшие нам покоя все эти месяцы? Не нападут ли они на нас и не придется ли нам применить оружие, чтобы отогнать арабов, с которыми мы когда-то вместе праздновали?
Страх перед всеобщим восстанием арабов чувствовался и в Пальмахе. Батальон, действовавший в Негеве, начал концентрацию своих сил, призывая людей, распределенных по разным поселениям. Яд-Мордехай расстался со своим "километровым отрядом". Комитет обороны завел по радио утомительную дискуссию по этому поводу, пока, наконец, в кибуц не прилетел на "Пайпер Кабе" офицер, чтобы обсудить этот вопрос. Тувия изложил стратегическое значение Яд-Мордехая. "Мы находимся на главной дороге между Каиром и Тель-Авивом. Мы являемся барьером. Вы видели, как нам удавалось прерывать движение арабского транспорта. Если это место будет захвачено, египетская армия сможет беспрепятственно идти к северу и к центру страны".
Офицер ответил, что кибуцу нечего опасаться столкновения с египетской армией. Было известно, что Египет неодобрительно смотрит на захватнические планы, выдвигаемые другими арабскими странами. "В худшем случае вам придется выстоять против атаки арабских нерегулярных войск, - сказал он комитету. Пальмах вам больше поможет, если отряды его будут сильны и подвижны, так что мы сможем ударить с тыла". Однако он согласился оставить в кибуце группу из четырнадцати человек.
В эти последние тревожные дни перед 15-м мая, когда истекал срок Мандата, были прекращены все хозяйственные работы, за исключением необходимого ухода за скотом и птицей. Все, даже мальчики и девочки, работали на каком-нибудь участке по укреплению кибуца. В подземных убежищах был приготовлен большой запас еды - мясные консервы, фруктовые консервы, джемы с собственной фабрики; масло, сметана, кислое молоко (лебен) с молочной фермы. Были закопаны бидоны с керосином. По всему участку были вырыты ямы, чтобы укрыть все, что только возможно. Возле каждого поста поставили бочки с водой. Плавательный бассейн, построенный с такой надеждой и любовью, был соединен с колодцем. Поселенцы не знали устоит ли водонапорная башня перед атаками.
Война пришла к порогу 12-го мая, ночью, когда отряд Гершона напал на деревню Брир, расположенную рядом с Яд-Мордехаем. Целью атаки было открыть внутреннюю дорогу, соединявшую южные поселения с Негбой и северными пунктами. Большая часть главной дороги, идущей вдоль побережья, находилась на территории, отданной арабам, а новому еврейскому государству очень важно было контролировать путь, ведущий в глубину страны. Брир был единственной помехой на этой дороге. Не один раз жители Яд-Мордехая собирались на холмах и с волнением следили за броневиками Пальмаха и людьми в бронированных грузовиках, вынужденными вступать в бой, чтобы проехать мимо этой деревни. А после битвы в пасхальный вечер дорога была полностью перерезана глубокими траншеями, вырытыми поперек по всей ее ширине.
Четверо мужчин из Яд-Мордехая принимали участие в этой операции - весь орудийный расчет, обслуживающий "браунинг". Тувия был просто счастлив, что к его "тяжелой" артиллерии добавилось это орудие. Оно не так давно было захвачено Пальмахом у арабов и отдано Яд-Мордехаю с условием, что при надобности оно может быть мобилизовано для любых местных операций Пальмаха. Никто в Яд-Мордехае не имел опыта с "браунингом". Тувия подобрал еще трех мужчин, знакомых с другими орудиями - Шимона, Беню и Наума. Все вместе они научились обращению с этим оружием.
Атака началась в полночь. Как только раздались первые выстрелы, жители деревни побежали к песчаным дюнам - как и многие арабские фермеры, они не желали воевать. Нерегулярные войска обычно дрались очень упорно; они были хорошо обучены европейскими нацистами, примкнувшими к ним. В этот же раз, однако, людей было мало, руководство - слабое. Еще до наступления утра они тоже убежали.
Жители так и не вернулись в деревню. Возможно, они боялись репрессий со стороны евреев, или перспектива жить в еврейском государстве была для них таким же несчастьем, как для жителей Яд-Мордехая жить за пределами его. Как бы то ни было, они присоединились к этим тысячам введенных в заблуждение беженцев, которым суждено было стать безвольными пешками в борьбе между арабскими государствами и новым государством Израиль.
После этого сражения стало тихо вокруг Яд-Мордехая. Дорога, гудевшая, когда англичане уходили на север, а арабские беженцы - на юг, теперь была неестественно пустой. Арабская семья, четыре года прожившая на окраине кибуца, тоже исчезла. Под горячим солнцем вся местность выглядела сонной, мирной и беспечной. Людям Яд-Мордехая, лихорадочно готовящимся к защите своего очага, эта тишина казалась зловещей. Что произойдет, когда она будет нарушена?
4
НАКАНУНЕ СРАЖЕНИЯ
Ранним утром 14-го мая 1948 года жители Яд-Мордехая собрались в столовой. Свершилось то, чего они с такой надеждой ожидали всю свою жизнь: родилось государство Израиль. На языке иврит, на древнем языке пророков, возрожденном и превращенном в свободный разговорный язык, Давид Бен-Гурион провозгласил право евреев на самостоятельное национальное государство.
"В стране Израиля возник еврейский народ. Здесь сложился его духовный, религиозный и политический облик. Здесь он жил в своем суверенном государстве, здесь создавал ценности национальной и общечеловеческой культуры и завещал миру нетленную Книгу Книг.
... Еврейский народ, как и всякий другой народ, обладает естественным правом быть независимым в своем суверенном государстве.
На этом основании мы, члены Народного Совета, представители еврейского населения Страны Израиля и Сионистского движения, собрались в день окончания британского мандата на Палестину и в силу нашего естественного и исторического права и на основании решения Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций настоящим провозглашаем создание Еврейского Государства в Стране Израиля - Государства Израиль".
Одни плакали, другие целовали друг друга, третьи объясняли своим детям, какое произошло событие. Торжественно спели "Хатикву". Однако радость омрачалась горькой мыслью, месяцами не дававшей им покоя: "Нам не суждено стать частью нашего нового государства". И не раз они мысленно возвращались к судьбе пророка Моисея, который видел Землю Обетованную только издали и после всех лет скитаний в пустыне так и не смог ступить на нее. . .