Еще раньше, при свете луны, пальмахники заметили жерло трехдюймового миномета, выглядывающее из банановой рощи. Они бы многое отдали, чтобы иметь такое тяжелое орудие! Пальмах имел только три таких орудия во всем Негеве. Им очень хотелось захватить его, но Зиги запретил поднимать шум. Он приказал своим людям искать винтовки и амуницию, не заниматься рискованными авантюрами и не реагировать на крики о помощи. Они вышли за пределы заграждения между постами 1 и 2 и подкрались к вади. Около сорока убитых и раненных египтян лежали в вади и еще больше - на Белой Горке. Группа начала собирать оружие и амуницию. Юрек нашел столько патронов, что ему пришлось снять рубашку и нести в ней добычу. Через некоторое время после их выхода за заграждение египтяне, должно быть, обнаружили их; они открыли огонь трассирующими пулями. Пост 2 ответил огнем. Люди побежали обратно, но одного нехватало. "Дов! Дов! - звал Зиги. - Куда он пропал? Что он делает?" Все волновались, все очень любили этого красивого, живого парня. Они знали, что ему всего лишь шестнадцать лет; он уверял, что ему больше, чтобы вступить в Пальмах. Несмотря на молодость, он был хорошим пулеметчиком и одним из лучших бойцов взвода. Неужели раненный египтянин застрелил его? Они не могли ждать - стрельба египтян становилась с каждой минутой все сильнее. Кто-то стал насвистывать "Хатикву", служившую им сигналом, и они стали пробираться через проволочное заграждение. В последний момент появился Дов. Его объяснения по поводу опоздания были поспешными и туманными. Но когда они благополучно вернулись в окоп, он взволнованно сказал Юреку: "Я нашел то, что искал", - и показал находку - револьвер, который он взял у убитого офицера. К этому револьверу не было подходящих патронов, кроме тех нескольких, которые в нем оставались; Дов хотел его оставить себе как сувенир.
"Давай с тобой договоримся, Юрек, - сказал он. - Если я останусь в живых, револьвер будет моим, если я погибну, ты возьмешь его".
Меньше всего на свете Юреку нужен был револьвер, но Дов рисковал жизнью, чтобы добыть его, и Юрек не стал его бранить. Они договорились о потайном месте для этого сокровища, и в честь сделки торжественно пожали друг другу руку. Если бы Дов был старше, Юрек прижал бы его к себе, но он побоялся обидеть солдатское достоинство этого парнишки такой лаской.
Этой и следующей ночью группа Зиги обогатила запас оружия в кибуце 12 британскими винтовками и большим количеством боеприпасов, противотанковым орудием "пиат" с двенадцатью снарядами и двумя пулеметами "брен" с 24 магазинами, полными патронов.[LDN1]
Весь этот ужасный день Батия, жена Шимека, была ответственной за одно из убежищ. Легко раненых приводили сюда, чтобы по очереди укладывать их на двух скамейках. Она старалась занять женщин заботой о раненых - смачивать им губы, подавать пить, пытаться кормить их. Она ввела свои правила в убежище столько-то женщин могли сидеть, столько-то должны были стоять. Однако, самым важным правилом из всех было - не напоминать о детях.
С наступлением ночи, не получив никакой весточки о своем муже, Батия постаралась подавить все растущую тревогу. Другие мужчины пришли в убежище после сражения, но Шимека все не было. И никто не видел его. Наконец, она сама пошла искать его - не лежит ли он где-нибудь раненый. При каждом выстреле она вжималась в окоп. Она слышала стоны раненных животных. Она шла и думала о своих двух детях: о малыше и шестилетнем сыне Аврааме. Какая нежная любовь была между мужем и Авраамом! Как будто он старался дать сыну все то, чего он сам был лишен в той суровой семье, где он вырос. Перед глазами у нее стояло его веселое, смеющееся лицо - таким оно было всегда, когда он возился с мальчиком.
Шимек поздно пришел в кибуц; война настигла его в Польше. Как и Шимон, он проделал тот же путь в советскую зону. Он тоже был арестован, но по менее тяжелому обвинению - за нелегальный переход границы. После недолгого пребывания в тюрьме его отправили на завод. О трудностях и лишениях тех дней Шимек всегда рассказывал с улыбкой. "В военное время Советы вправе были не доверять любому, - говорил он. - Когда меня отправили на военный завод, ко мне приставили конвоира. Меня это, однако, мало трогало. Я сваривал пушки, чтобы бить Гитлера. Чем мне мешал этот старый человек с винтовкой?" И тут он заливался заразительным смехом. Он тоже пришел в Палестину с армией генерала Андерса, из которой дезертировал вместе с Шимоном и таким образом попал в Яд-Мордехай.
Среди тех, у кого Батия во время этой ночной одинокой прогулки спрашивала о своем муже, были люди, знавшие, что случилось с ним, когда его извлекли из-под толстого слоя песка; но ни у одного из них не хватало смелости рассказать ей об этом. Наконец, она вернулась в свое убежище и легла, не решаясь больше кого-либо распрашивать. В убежище пришло несколько ребят из отряда "Охотников за танками", и один сказал другому: "Помнишь того товарища, который так хорошо пел и всегда смеялся? Он погиб сегодня утром, и взрывом засыпало его".
Теперь, наконец, она узнала. Она даже не вскрикнула. Только сжалась в комочек и затосковала по мужу, по его сильному и живому телу, которое больше не приласкает ее, по его неунывающей улыбке, с которой он встречал любую невзгоду. На следующее утро она упрекнула Алекса: "Ты бы мог мне сказать. Не пришлось бы полночи бродить по окопам". В ее голосе было больше печали, чем горечи. Она знала, какая огромная тяжесть взвалена на Алекса, и понимала, как трудно ему было сообщить ей, первой вдове в кибуце, о ее потере.
В атаках на кибуц участвовали первый и второй батальоны Седьмой дивизии египетской армии. Другими словами, две тысячи людей было сконцентрировано в Дир-Саниде и его окрестностях с единственной целью - захватить Яд-Мордехай. Войска были обучены и вооружены англичанами. Их вооружение составляли 24 тяжелых и 8 среднекалиберных орудий, батарея 4,2 дюймовых минометов, 18 трехдюймовых минометов и 12 среднекалиберных пулеметов. В любой момент они могли рассчитывать на поддержку самолетов "спитфайер".
К началу боя защитники кибуца насчитывали 113 мужчин и ребят и одну женщину, из числа которых лишь 66 человек имели оружие. К концу дня число сражавшихся уменьшилось на 15 человек, но так как людей было больше, чем оружия, другие были готовы занять их места. Египтяне потеряли около ста человек убитыми и ранеными.
Люди кибуца все еще верили в свои силы. Они надеялись, что смогут держаться до тех пор, пока подоспеет помощь. Они не сомневались, что Хагана, понимающая стратегическое значение этого места, пришлет подкрепление и оружие или ударит по египтянам с фланга. Шамай принял сообщение о том, что предвидится бомбардировка вражеских позиций. Все только говорили об "ударе извне", который снизит давление на кибуц. И в то же время каждого мучил один и тот же вопрос - кто из товарищей, мужей, добрых друзей погибнет с наступлением нового дня?
6
20 МАЯ 1948 ГОДА
Перед рассветом к посту 7 прибрела, жалобно мыча, корова. Среди защитников этого поста находился Габриель Рамати, всего за день до этого работавший в коровнике.
"Это Таня! - воскликнул он, когда корова подошла ближе. - Бедное создание, смотрите, как разбухло ее вымя!" И заговорил с ней ласковым голосом: "Коровушка моя, коровушка, ты хочешь, чтобы тебя подоили, правда? Не так уж сильно стреляют сейчас, - добавил он, обращаясь к товарищам. - Пойду-ка и подою ее".
Он вылез из траншеи. Как только он приблизился к корове, она вскинула голову и стала пятиться назад. И тут он увидел страшную рану, зиявшую в ее боку.
Еле сдерживая тошноту, вернулся он в окоп. Корова медленно удалялась, так же жалобно мыча от боли и страха. Габриель упал на землю и накрыл голову курткой. И долго никто не решался заговорить с ним.
Как только начало светать, Алекс и Тувия стали получать донесения с постов. Пост 10 сообщал, что за ночь египтяне доставили части сборного моста Бейли, чтобы заменить им полуразрушенный мост на шоссе. Однако, из-за упорного огня из кибуца, им так и не удалось установить его на место.
Таким образом, дорога на север, к Тель-Авиву, все еще оставалась для них закрытой.
С нескольких постов одновременно прибыли связные; они сообщили, что из Дир-Санида двинулись броневики и танки. Вскоре стала ясна новая тактика египтян. Они расположили танки и орудия на восточных холмах, у железной дороги, на расстоянии в 750 ярдов. Они угрожали огнем постам 7, 8, 9 и 10. Другие танки встали у дороги, против поста 10. Броневики выдвинулись к доту. Другие спустились по песчаной дороге по направлению к морю и заняли позицию около арабского дома. Отсюда они имели возможность бить по постам 1, 2, 3 и 4. Кибуц теперь был окружен с трех сторон. В действительности он был окружен полностью, но командирам об этом не было известно: нужно было экономить аккумуляторы радиопередатчика (Устройство для зарядки аккумуляторов, которое было отправлено в Тель-Авив на ремонт, не успели привезти обратно до начала сражения.), и Шамай не слушал новостей, в которых сообщалось о высадке египетских войск в Мичдале, расположенном в семи милях к северу от кибуца.