"Вы можете и здесь умереть!" - заорал Иошке, угрожая винтовкой. Они вскочили и побежали дальше. Наконец, они добрались до рощицы эвкалиптовых деревьев и стали взбираться по зигзагообразной траншее, ведущей к посту 2. Между тем, защитники поста, которым временно командовал Залман, спасались от обстрела на дне окопов. Небо почернело от дыма; земля дрожала. Загорелось несколько домиков у подножья холма. Там хранилась взрывчатка и мины Пальмаха; они начали взрываться, и казалось, что враг уже находится на территории поселения. Люди в окопах едва решались поднять головы. Опытный Залман вдруг обнаружил новую ноту в этой ужасной какофонии: казалось, что совсем близко стреляют из пулемета.
Во время предыдущих обстрелов люди по очереди дежурили в наблюдательном пункте, но сейчас никто не решался пойти туда. Залман решил, что кто-нибудь должен выяснить, что случилось. Он позвал человека, чья очередь была идти; им оказался новый иммигрант, который прибыл во вторую ночь сражения.
"Иди на пункт и посмотри, что происходит".
Наблюдательный пункт - турецкая позиция - был всего лишь в пяти ярдах, но он не соединялся с траншеей. Чтобы добраться до места, надо было поставить себя под град пуль.
Человек, на которого пал выбор, медленно покачал головой.
"Я тебе приказываю", - заорал Залман.
Но мужчина, как будто разговаривая с врагом, в ответ бросил:
"Иди ты первым".
Залман подавил свое негодование. Он вспомнил, что по правилам Пальмаха офицер не должен посылать своих людей туда, куда не пойдет сам. Возможно, он был неправ, приказывая другому человеку идти на наблюдательный пункт. Он выскочил из окопа, пробежал по открытой местности и прыгнул в турецкую позицию.
То, что он увидел, привело его в ужас. В то время, как защитники прятались в окопах, пережидая бомбардировку, враг приблизился к ним. Танки и броневики стояли на расстоянии в 30 ярдов между постами 1 и 2. Позади машин он рассмотрел группы солдат; свежие войска подбрасывали в большом зеленом автобусе. Но это было не все. Пока танки обстреливали пост, сковывая его действия, полдюжины солдат с пулеметами "брен" выдвинулись вперед около Белой Горки. Эта группа, стреляя на ходу, направлялась к промежутку между постами 2 и 3. По-видимому, они намеревались проникнуть в кибуц по ложбине между холмами, на которых были расположены посты. Чтобы осуществить этот маневр, египтяне ввели в действие не менее роты (120 человек), и Залман решил, что атаки ведутся одновременно и на другие посты. За те несколько секунд, которые потребовались, чтобы все это осмыслить, танки продвинулись ближе, и огонь стал еще сильнее.
Он побежал обратно в траншею, чтобы собрать людей.
"Танки совсем рядом, - закричал он. - Поднимайтесь все! Приготовить гранаты! Пулеметы!"
Он послал двух стрелков в турецкую позицию, остальных четырех распределил таким образом, чтобы они могли стрелять и бросать гранаты в солдат, идущих за танками. Оба пулемета также были направлены на танки.
И в тот момент появился Тувия. "Что здесь происходит? Все в порядке? Никто не ранен?" - спросил он.
Залман рассказал ему, что он увидел.
"Мы притащили с собой "пиат", - сказал Тувия. - Покажи ребятам, где его установить, а я пошлю за минометом".
"Пиат" обслуживал молодой боец Пальмаха, которого звали Овадия Коэн. Он установил орудие на указанное место, а сам улегся позади него. "Стреляй спокойно, - сказал Залман. - У тебя всего лишь три снаряда".
Первый снаряд не попал в цель. Второй тоже. Третий снаряд подбил танк, но не взорвал его. Овадия опрокинул "пиат" на бок, в отчаянии от своей неудачи.
Несмотря на собственный испуг, Залман, как это было характерно для него, начал утешать парня. "Не беда, - сказал он. - Они теперь знают, что у нас есть "пиат". Может, это их напугает".
Вдруг перестал стрелять пулемет. Один из мужчин наклонился над ним на дне окопа. "Не нервничай, не нервничай, - успокаивал он пулеметчика. - Я знаю, как отремонтировать его. Я сейчас это сделаю". И он принялся за работу. Он делал свое дело спокойно, методически, как будто бы находился в мастерской в Тель-Авиве, а не на передней линии фронта, под артиллерийским огнем; и вскоре пулемет опять заработал. Это было единственным вкладом "механика" в сражение. Все дни битвы он был слишком напуган и не решался высунуться из траншеи настолько, чтобы стрелять.
Вернулся Мориц, командир поста. "Где миномет? - воскликнул Залман. - Уже полчаса, как мы послали за ним".
"Я видел Моте, он бежал по траншее с винтовкой в руках, - ответил Мориц. Может быть, миномет разбит?"
"Тебе нужен здесь миномет, - сказал Тувия, отбрасывая предположение, что миномет вышел из строя. - Найди кого-нибудь и пошли за ним еще раз. Может быть, тот связной убит по дороге. Поддерживай огонь всеми имеющимися средствами, а я пойду посмотрю, что делается на других постах".
Он пошел вниз по траншее по направлению к эвкалиптовой роще. Когда он приблизился к подножью холма, где была расположена огневая точка, он увидел Шимона, мечущегося в отчаянии. "Браунинг" пропал, - орал Шимон. - Все пропало. Целый ящик с боеприпасами пропал. От "браунинга" не осталось ни следа, он исчез".
Тувия бросился к позиции. Это была правда. Единственный тяжелый пулемет, имевшийся на вооружении Яд-Мордехая, был разбит прямым попаданием . . . Позже Тувия писал, что в тот момент почувствовал себя так, "будто нож вонзился в сердце", когда он увидел, что потерян "браунинг".
"Пошли со мной, - сказал он Шимону. - Здесь тебе нечего делать. Пойдем на пост 10".
Они вбежали в рощу. И тут они увидели, что новое бедствие обрушилось на них. Египетский танк стоял посреди поселения, между курятниками и фабрикой, примерно в семидесяти ярдах от рощи. Тувия застыл на месте, глядя неверящими глазами на ту сцену, что открылась перед ним: столбы пламени над горящими постройками, облака черного дыма над головой, вой орудий вокруг, а в середине всего этого - стальное чудовище, плюющееся огнем. Он увидел трех египетских солдат, выбежавших из-за танка и устремившихся к траншее, ведущей к посту 1. Он схватил винтовку, оброненную кем-то, и стал стрелять. Египтяне спрятались в траншее.
"Пиат", "пиат"! - закричал он. - Нам нужен "пиат!"
В этот момент откуда-то появился Макс, и он послал его обратно на пост 2, за командой с противотанковым орудием.
Ожидая, пока прибудет команда с "пиатом", Тувия пытался разобраться в обстановке. Какова судьба поста 1, обойденного танком с фланга? Не видны были египтяне, прорвавшиеся в траншею. Из курятников велась стрельба по танку. Он услышал характерный звук немецкого "шпандау" - значит, там был Герцл. Кто-то выбежал из-за сарая и бросил "усиленную" гранату, сделанную по совету Пальмаха - две гранаты со связкой тола. Она взорвалась, но не причинила никакого вреда стальной обшивке танка. За разрушенной оградой стоял другой танк и несколько солдат с пулеметами "брен". Тувия никак не мог понять, почему египтяне не послали оба танка вместе и почему передний танк стоит, не двигаясь, представляя собой мишень для гранат. Это все из-за нерешительной тактики, предположил он. Однако, их намерение было совершенно ясным - овладеть юго-западным углом поселения двусторонним охватом. Имея в своих руках оба поста, расположенные на вершинах холмов, египтяне могли беспрепятственно обстреливать самое сердце поселения. Это был бы конец. Дальнейшее сопротивление стало бы невозможным. Вниз по траншее бежал Макс с "пиатом". Он был один. Без команды орудия и без снарядов. Все снаряды уже были израсходованы.
В этом критическом положении Тувия решил послать за Алексом. Он не знал, как обращаться с "пиатом", да и поблизости не было никого, кто умел бы обращаться с этим орудием. Он послал Шимона в штаб сообщить Алексу, что тот крайне необходим на передовой, и принести снаряды из неприкосновенного запаса. Через пять минут он послал Макса с тем же заданием. Каждый шаг связного грозил ему смертельной опасностью. Египетские пулеметчики и артиллеристы добились большой точности при обстреле поселения. Обрушив огневой вал на пост 2, чтобы танки могли продвигаться вперед, они одновременно подвергали интенсивному обстрелу все поселение. Если Шимон погибнет по дороге, может быть, Макс дойдет.