Но, несмотря на свой горький опыт, эти молодые евреи не чувствовали вражды к арабам. Они считали, что в Палестине достаточно места для тех и для других. Как сионисты они верили в свое право поселиться в стране, из которой их предки были изгнаны две тысячи лет назад. Как социалисты они были убеждены, что никто не имеет права притеснять человека из-за принадлежности к той или иной расе. Кроме того, они знали, что не все арабы являются врагами даже тогда, когда их вожди объявляют "священную войну" против евреев. Один из членов кибуца был обязан своей жизнью дружескому предупреждению незнакомого араба. Он ожидал автобуса в арабской деревне, когда молодой парень шепнул ему: "Не жди, пока стемнеет. Поезжай поездом. Ты в опасности". Вскоре этот араб был найден мертвым - он был убит фанатиками "как друг евреев".
Существовал и другой взгляд новоприбывших на арабский вопрос. Социалисты они тщательно изучили историю; поэтому они ясно представляли себе, почему арабские националисты считали план основания еврейского государства на арабской земле предательством. У арабов возникли большие надежды во время первой мировой войны: двойные обещания, данные "Лоуренсом Аравийским" и британскими должностными лицами, казалось бы, должны были гарантировать им независимость, если они восстанут против своих турецких господ. Они выполнили свою часть сделки - но в 1920 году убедились, что не быть им независимыми еще долгие годы. Палестина и Ирак оказались под британским Мандатом по решению Лиги Наций. Сирия и Ливан должны были управляться французами. В Палестине ситуация осложнилась тем фактом, что Мандат представил легальную базу стремлениям евреев; Мандат включил Декларацию Бальфура 1917 года, которая гласила:
"... Правительство Его Величества относится благосклонно к восстановлению Национального очага для еврейского народа в Палестине и предложит свои старания для того, чтобы облегчить достижение этой цели". Арабы почувствовали, и вполне правомерно, что их предали дважды. Еврейская иммиграция с британского одобрения представилась им частью всемирного сионистского заговора с целью захвата их страны. В 1920-21 годах были случаи отдельных арабских нападений, в результате которых было убито свыше ста евреев. В 1929 году вспыхнуло второе восстание под руководством Верховного Муфтия Иерусалима. В 1936-39 годах он финансировал новое восстание из фондов Гитлера (Этот факт был установлен после войны по захваченным документам немецкого высшего командования.).
Хотя с началом Второй мировой войны волнения утихли, первой заботой новых поселенцев было поставить ограду для защиты себя и своего имущества. Их положение было двойственным. Они ожидали, что им придется жить среди арабов всю свою жизнь и надеялись поддерживать с ними мир. В то же время они принимали меры предосторожности, обычные тогда во всех изолированных поселениях.
Когда две такие различные группы должны жить мирно бок о бок, им необходим общий язык. Большинство евреев подхватили несколько арабских слов при случайных контактах на базарах и на работе, но только пятеро или шестеро могли свободно изъясняться на этом языке. Через месяц после прибытия начались занятия по обучению арабскому языку с учителем, который специально приехал из Иерусалима. Так как иврит и арабский являются родственными языками, учащиеся делали большие успехи.
Как было принято, поселенцы наняли араба для охраны полей, а также в качестве посредника во всех делах с арабскими соседями. Абу Рамадан был особенно полезен в спорах о межах, так как он знал каждый земельный участок в округе. Поля новых кибуцов не представляли собой единого целого, а были разбросаны между участками бедных арабских крестьян. Часто поселенцы обнаруживали арабских овец или другой скот, пасущийся на их полях; тогда звали Абу Рамадана, чтобы он определил межевые линии и разрешил спор. При этом он должен был быть очень осмотрительным, так как уже не один сторож, подобный ему, был убит арабами, посчитавшими себя обманутыми своим же.
Подозрительность и враждебность арабов к новоприбывшим и игнорирование арабских обычаев со стороны поселенцев привело к инциденту уже через несколько недель. Каждый день в соседний кибуц Гвар-Ам посылалась повозка за хлебом. Однажды, когда она проезжала мимо группы пастухов, арабский мальчик попытался украсть несколько буханок хлеба. Кучер и его помощник закричали на него. Тогда подоспели молодые арабы и избили евреев. Не желая остаться в долгу, восемь или десять человек вернулись на пикапе к месту происшествия. Началась перебранка, затем были пущены в ход кулаки. К несчастью для кибуца, один из пастухов оказался сыном арабского мухтара (Официальный представитель власти в деревне.).
Абу Рамадан объяснил евреям, что арабской деревне была нанесена обида, ибо виноват тот, кто ударит последним, а здесь, вне сомнений, последними напали евреи. Если мир не будет восстановлен и честь деревни останется не удовлетворенной, возникнет длительная вражда.
Существовал установившийся ритуал для решения споров такого рода, и поселенцам пришлось теперь его изучить. Прежде всего необходимо было избрать судейский комитет для посредничества между оскорбленной деревней - Барбара - и новым кибуцем. Каждая сторона называла мухтара из соседней арабской деревни, а третий мухтар был предложен в качестве нейтрального лица. Несмотря на то, что Абу Фатха, мухтар деревни Бейт Джирия был неграмотным, его уважали за знание арабской истории и традиций, а также за справедливость в решении спорных вопросов. Было известно, что он не был враждебен к евреям и дружелюбно относился к более ранним поселенцам. В мадефе (Дом для приема гостей.) его деревни обе стороны изложили судьям свою историю, при этом поселенцы подчеркивали, что весь шум начался из-за попытки воровства, а арабы жаловались, что была нанесена нестерпимая обида их пастухам и сыну мухтара. После длинных речей и призывов к миру со стороны судей было вынесено решение. Кибуц должен был выплатить арабской деревне возмещение в размере пятнадцати фунтов стерлингов. Две "сульхи" - два праздника примирения следовало отпраздновать и первый из них - в кибуце.
Абу Фатха, несмотря на свою нейтральность, пришел в кибуц, чтобы разъяснить обычаи "сульхи". В назначенный день все столы и стулья были убраны из столовой, пол застелен коврами и подушками, одолженными в деревне Дир-Санид, где жил Абу Рамадан. Около двадцати арабских гостей заполнили этот импровизированный "мадефа" и обменялись церемонными рукопожатиями с хозяевами, которых было столько же, сколько и гостей. Всего несколько евреев пока могли свободно изъясняться по-арабски, однако каждый из них знал, как ответить на ритуальные приветствия, произносимые не только при рукопожатиях, но в любой момент, когда казалось, что нить разговора может прерваться.
"Как здоровье?"
"Прекрасно, слава Богу".
"Как урожай?"
"Очень хороший, слава Богу". Как брат? Сыновья? Здоров ли отец? Как доехали? И тому подобное в течение всего разговора.
Когда мужчины расселись друг против друга, были произнесены церемониальные приветственные речи. Абу Фатха говорил о величии и красоте мира между соседями и о необходимости его. Другие мухтары-судьи продолжили эту тему. Никто не упомянул о злосчастном инциденте. Вся учтивость праздника примирения была направлена на то, чтобы забыть об этом.
Наконец, были поданы маленькие чашки крепкого, сладкого кофе, и пир начался. По кругу пошла чаша и графин с водой, чтобы каждый мог окунуть пальцы перед едой, так как арабы этой местности не пользовались ножами и вилками. Затем большие блюда с рисом и бараниной были поставлены на пол. Женщины Дир-Санида зажарили барашков, сварили рис на пару и выпекли арабские лепешки "питах". Мужчины расселись по пять или шесть человек вокруг каждого блюда. Хотя они были гостями, арабы первыми приступили к еде, любезно показывая, как надо пальцами брать шарики липкого риса и отправлять их в рот. Они выбирали лучшие куски жирного мяса и клали на ту часть тарелки, откуда ели новички. Абу Рамадан предупредил их, что на каждом блюде должна быть оставлена часть пищи, которую съедали позже женщины и дети, так что евреи вскоре перестали есть. Арабские друзья заставляли их продолжать трапезу.