- А у тебя он где живет? Тоже дома?
- Нет, что ты! У меня и дома-то своего нет сейчас, - отвечает Рё. - Я дружу с ками горы.
И гору называет. Одну из тех священных, что в лесном заповеднике. От зависти я готова повеситься на поводке Боко.
- Так случайно вышло, еще в детстве. Я же деревенский, Хозяйка Рин, - смущенно признается ронин. - Я по этой горе шарился, едва на ногах научился стоять.
Всё с господином Абэ ясно. Если тебе покровительствует могущественный ками священной горы, то закона, легавых, журналистов и прочих напастей можно не бояться. Это только моё хамло бесстыжее ни на что не годно, кроме пакостей.
Смотрю на спидометр, Рё гонит так, словно у него свидание с дорожной полицией запланировано.
- Тебе, небось, ни разу штраф за превышение скорости не выписывали, да?
Он хохочет, да так заливисто, совсем как мальчишка, что и мне хочется улыбаться. Зубы белые блестят, острые. Вот что значит хорошая экология, детство, проведенное в деревне, и здоровый крепкий желудок.
- Теперь возьмешь меня к себе в клан? - спрашивает Рё и лукавым черным глазом косится. - Я тебе пригожусь, Хозяйка Рин.
- Я подумаю, - отвечаю. Просто из вредности. И немного от зависти. Чтобы не всё так уж просто доставалось этому баловню судьбы. А то и ками у него могучий, и в клан примут без испытательного срока. Не жирно ли будет?
- Расскажи про ками горы. Какой он?
- А разве ты не торопишься на встречу с кланом? - вопросом на вопрос отвечает ронин.
А я понимаю, что совсем не хочу участвовать в порке брата Фу. Нет, хорошо было бы ему по яйцам врезать, как следует. А стоять смотреть, как из-под бамбуковых палок летят кровавые брызги, и самой лупить по живому мясу -- не хочу. Прямо тошнота накатила, едва представила себе все в красках.
- Я с дядей должна поговорить. А уж когда мы это сделаем -- до или после экзекуции, уже мне решать. Покатаемся час-полтора, а скажем - в пробку попали.
Рё изумлено таращится на меня секунд пять, но затем везет к реке, в новомодный парк, где молодежь катается на роликах. Там оказывается есть специальное место для парочек на машинах. Вид открывается красивый и в салоне можно покувыркаться безнаказанно.
Но мы-то с Рё не парочка, мы залезаем на теплый капот и сидим там, как бродячие коты на подоконнике. Сияют огнями небоскребы (а ярче всех моя "Жемчужная Башня") и колышется их отражение на черной воде. Я сумочку под зад подложила. Сразу видно дизайнерская вещь -- вместительная, легкая и мягкая, как подушка. Ронин про ками рассказывает, и так мне хорошо, как никогда прежде. Даже, когда в детстве Красавчик на сон грядущий колыбельную пел -- про долю нелегкую разбойничью, так уютно не было. После его песенок мне порой головы отрубленные снились, но это пустяки.
- А лисы-оборотни на той горе живут? - спрашиваю.
Вот честное слово, у меня столько более важных вопросов есть, но на ум приходят только лисы. Дурочка я, да?
- Говорят, что живут, - ухмыляется Рё. - Здоровенные такие. С девятью хвостами. Глазищи -- во! Зубищи -- ого-го!
Обормот вредный! А настырный -- ужас!
- Возьми меня к себе, Хозяйка Рин, - снова просит он. - Я тебе буду каждый день про лисиц рассказывать.
- Сказала же, подумаю еще, - уворачиваюсь я и с сожалением смотрю на часы. - Нам уже пора.
Появляюсь в "Нефритовом Лотосе" слишком поздно, с братом Фу уже закончили и все разъехались. Это нехорошо. Дядя такого мне не скоро забудет и простит далеко не сразу.
А вот и он. Звонок и тот сердитый.
- Как тебя понимать, Ямада Рин? - спрашивает дядя Кента строго. - Я хочу тебя видеть прямо сейчас. Даю тебе двадцать минут.
И это не притворная строгость. Если я что-то знаю о нраве дядюшки (а я очень даже в курсе), то сейчас он просто в бешенстве.
Ронина просить не пришлось, он успел домчать до дядюшкиного дома за какую-то четверть часа.
- Жди меня тут, - говорю. - И что бы ни случилось, внутрь не заходи.
Возле ворот стоит шлюховоз -- тошнотворно-розового цвета тачка, от которой за десять шагов прет дешевыми духами. Я уже говорил, что у дяди Кенты вкусы старомодные, он любит девок, у которых прямо на лбу всё написано. Губы на пол лица и сиськи выпадающие из кружевного корсета -- в ассортименте.
Если он вызвал шлюх, значит порка прошла на "ура", кровь кипит и дядя жаждет продолжения банкета. Основным блюдом будет жестокое веселье с девкой (глупо хихикающей голой куклой в желтом парике, выглядывающей из ванной комнаты), а грызня со мной пойдет как холодная закуска. Такое себе канапе с черной икрой.
- Ты, дрянь такая, от рук отбилась, - рычит дядя Кента прямо с порога. - Давно я тебя уму-разуму учил?
Вообще-то очень давно, почти двадцать лет назад. Но я до сих пор помню ту пощечину. Как у меня голова не отвалилась от удара, до сих не понимаю. Дядя тоже должен помнить, у него шрамы на запястье -- два ряда моих зубов, без клыков, они тогда только выпали.
Я кланяюсь и выдавливаю из себя:
- Я прошу прощение за доставленные неудобства, Отец.
- Ты должна наказать Мелкого со всей суровостью. Балаган с газетчиками - это его вина!
Ничего себе заявочки! Он-то тут причем?
- Нет, это моя вина, - упираюсь я.
- А я сказал: Мелкий - виновен! - орет дядя и швыряет в меня банку из-под пива. Не с целью попасть, а так... типа, мусор к мусору.
Чего он к Мин Джуну докопался-то? Тот, с какой стороны ни посмотри, идеальный кланник.
- Он -- мой человек.
- Он - брат из клана "Трилистника", прежде всего. А значит, мой с потрохами. Хочешь, чтобы я сам употребил власть? Я могу. Мало никому не покажется.
- Хотите убрать от меня по-настоящему преданного человека?
- Пора завязывать с играми в честную бизнес-леди, - кривится, как от кислого, дядя. - Ты -- наследница клана и должна находиться при мне. Здесь, в этом доме. Тогда не будет фотографий, не будет скандалов. Потому что тут у меня не какая-то фирмочка, а логово клана.
- В гробу я видела этот сраный дом, - нет, я не срываюсь на крик, говорю четко, спокойно и по существу. - Я делаю вам две трети прибыли. Я, а не ваши "быки", которые только ребра ломать да почки отбивать умеют.
- Не мне, а клану.
Ах вы ж посмотрите, сколько пафоса на ровном месте. Щеки надул, пузо выпятил.
- Ты определись все-таки с приоритетами, дядюшка Кента. Что главнее -- ты или наш клан?
Я сознательно нарушаю все приличия, обращаясь к нему, как к равному. И дядюшку аж вспучивает всего от злости.
- Короче, мелкая зараза, ты съезжаешь из небоскреба и из своей понтовой квартирки. Завтра же! Переезжаешь ко мне и начинаешь вести себя, как наследница клана.
- А иначе?
Дядюшка омерзительно подмигивает единственным глазом и клыки желтые свои скалит. Ну прям, брат-близнец Боко. Куда, кстати, собачий выродок делся? А псина возлежит в кресле и каждой клеточкой уродливого тела впитывает витающую в воздухе ненависть. Глаза от удовольствия закатил. Еще бы! Его главного врага так унижают! Ням-ням...
- А как наказывают непослушных девчонок? - вопрошает дядя.
- Лупят по щекам?
- Отбирают игрушки. Твои живые игрушки, Ямада Рин.
Он-то думает, что угрозами выведет меня из себя, заставит беситься, просить или же орать. А мне вдруг становится на диво спокойно и легко. Дядюшка Кента, наконец-то, почуял, что мы с ним поменялись местами: я не младше, я -- моложе, а он не старше, он -- старее. Небольшая, но существенная разница, верно? И кто-то (и я даже знаю кто) напел ему в оба уха, что племянница выходит из-под контроля. Практически, уже вышла. Так недолго и власть в клане потерять. А чтобы её не утратить, нужно что сделать? Правильно! Превратить самого сильного и потенциально опасного соратника в "шестерку" на побегушках. Под благовидным предлогом, естественно.