Ворота открыты настежь и вдоль дорожки стоят кланники, чтобы приветствовать наследницу, то бишь меня. Все поголовно в черных костюмах, с траурными белыми лентами на плече, все выбриты и трезвы, просто любо-дорого посмотреть. Но прежде, чем распрощаться с Дайити (а он обещал, что будет поблизости и с нашего печального мероприятия глаз не спустит), я спрашиваю, когда я смогу забрать тело дяди. Тот говорит, что сегодня после полудня.
- Тогда я пришлю людей, чтобы его сразу доставили в похоронное бюро, - говорю я.
Пошлю, пожалуй, человек десять, чтобы заодно и покойного постерегли. На всякий случай.
Мин Джун мне дверцу открывает, скоро ему это будет по статусу не положено. Я намерена его сделать 438-ым (4) - командиром личной охраны. Вокруг одни лишь склоненные головы братьев. Даже как-то страшновато.
Похожу к дому с горшком в руках и вижу Боко. Он стоит возле ноги дядюшкиного мажордома -- господина Чи (стоит, а не лежит на боку!) и... вы не поверите, он машет хвостом. И "говорит" почти игриво:
- Гав, гав.
- Что?
- Гав, - отвечает Боко очень дружелюбно и... улыбается. Ну, то есть, не скалится глумливо, а вежливо растягивает рот и вывешивает кончик языка наружу, как это делают обычные собаки.
Вот и скажите теперь, что эта злобная бестия, оставившая на моих ногах и рукам множество шрамов, просто неразумное животное!
- Чи, это ты его подучил? - тихонько спрашиваю я.
- Ни в коем разе, - отвечает тот. - Сам не ожидал.
- Ладно, - говорю я Боко. - Сразу я тебя топить в пруду не стану. Поглядим на твое поведение.
Вообще-то, у меня была идея сплавить псину в приют. От греха подальше. Я нормально к животным отношусь (ками столько лет терплю, например), но с Боко у нас особые взаимоотношения, основанные, по сути, на презрении и ненависти.
"Ничосе! Это ты меня терпишь? - где-то в голове среди извилин шипит Сяомэй. - А не наоборот, случаем? Это я тебя терплю, соплячка!"
Подумаешь, обидчивый какой нашелся! Надо было кедр в квартире оставить, тогда хоть сутки напролет смотри телевизор и матерись.
"Засохни, короста!"
Ладненько! Мне как бы не до тебя, стеснительный ты наш дух. Понравилось мне, как ронин тогда сказал про Сяомэя. Кстати, а где Рё? Что-то волнуюсь я за него. У Мин Джуна спрашиваю, а на душе неспокойно. Тот говорит, что отправил Рё в морг, а потом в похоронное бюро. Когда стану Мастером Горы приму ронина в клан. Нам такие люди нужны. Если он, конечно, не передумает к тому времени.
Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!
"Это ты про меня, свинота?" - ревниво вопрошает Сяомэй.
Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.
"Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?" - мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.
"А то!"
Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.
К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.
Боко, тварь хитрая, семенит сзади изображая маленькую милую собаченьку. Ни разу не попробовал цапнуть, это ж надо! Может, рассчитывает потом к горлу подобраться?
Захожу в ту самую комнату, где несколько дней назад началась эта вся безумная катавасия -- темное дерево панелей, раздвижные двери в сад, отполированный множеством ног до зеркального блеска пол, и прямо чувствую, что стою сейчас на перепутье. Почему так?
"Потому что - дура", - ворчит Сяомэй. И как только я ставлю кедр на низенький столик, он выпуливается оттуда весь в призрачной броне с веером своим гадским наперевес. Реконструктор исторических персонажей, блин.
- Что, братья-кланники, - обращаюсь я к сидящим за столом мрачным чувакам, - еще не передумали признать меня главой "Трилистника"? Потому что самое время поведать мне о своих сомнениях и высказать претензии.
Молчат мои братцы, сопят, но взгляды не отводят. Значит, не против выслушать. Человеку непривычному, наверное, дурно бы стало в компании с такими зверскими рожами, но я-то их всех с детства знаю. Они именно такие -- бандиты в натуре.
- Хорошо, я объясню, как собираюсь распорядиться наследством. Тебя, брат Иккей, - говорю я толстяку с тоненькими усиками, что сидит по правую руку, - я оставлю в чине Церемониймейстера. Мин Джун будет моим Командиром охраны, и это не обсуждается.
"Трилистники" и не возражают. Все логично. Я доверяю Мелкому всецело, а он мне полностью предан. Таким и должен быть один из 438-ых (4).
- "Веером из белой бумаги" (4) станет, разумеется, Юто. Прости, брат Ву Линь, но тебе придется уступить место моему человеку.
В принципе, могла бы и не извиняться. Я в своем праве. Но Ву Линю от этого не легче. Он не из тех, кто так просто отдает власть. Поэтому следующее назначение должно объяснить брату Ву о том, как рискованно будет ему что-то предпринять в этом направлении.
- Чжун Ки, ты останешься "Красным шестом" (4).
Командир боевиков самый молодой среди "трехзначных" братьев, в свои тридцать четыре выглядит сущим подростком с девичьим личиком. Дядя Кента в свое время сделал ставку именно на его молодость, и не прогадал. За ванильной внешностью мальчика из ночного клуба скрывается безжалостный боец и нехилый стратег.
"Ну, стратег из него пока, как из пальца..." - хихикает Сяомэй, жеманно обмахиваясь веером.
Вот ведь сволочь! Попробуй только матюкнуться, кедровая моль!
"А что я такого сказал? Парень неглупый, но ему бы подучиться маленько не мешало"
- Благодарю, Хозяйка, - кланяется Чжун Ки, не меняя каменного выражения лица.
"Доволен, как слон, - комментирует из-за спины старого-нового "Красного шеста" ками. - И очень хотел бы потеснить Мелкого в твоей постели".
Все "знают", что я сплю с Мин Джуном -- и свои, и "драконы" с "лотосами". Ну и пусть, мне все равно. Только Кохей теперь в курсе, что это не так. Всю предыдущую ночь Мелкий (тот еще ханжа и моралист, на самом деле) просидел на пороге моей спальни. Стерег мою честь от посягательств коварного "дракона".
Сяомэя аж передергивает. Не любит он современной романтики, не понимает.
А 432-ой (4), брат Даи, смотрит на меня не столько вопросительно, сколько с любопытством. Вот уж чьи амбиции нисколько не пострадают в любом случае. Он -- незаменим, и даже если бы я хотела (а я не хочу), не стала бы его смещать.
- Ну ты понял, брат 432-ой, - улыбаюсь я ему.
- Само собой, Хозяйка Рин, - кивает тот и тут же обращается к Ву Линю: - Пойдешь ко мне заместителем, братец?
"От этой парочки жди подвоха, - предупреждает Сяомэй, шлепая веером по начинающей лысеть макушке отставного 415-го (4).
Ву Линь при этом чувствует, должно быть, неприятный озноб, потому что морщится и нервно поводит плечами. Эдак его ками до сердечного приступа доведет. А еще говорил, что духи не имеют права вмешиваться в жизнь людей.
"Я никуда не вмешиваюсь, не выдумывай! - тут же вскипает Сяомэй. - Я создаю эмоциональный фон".
То-то у брата Ву физиономия багровыми пятнами пошла вся, словно его удар вот-вот хватит или он прямо сейчас пойдет в ванную и там утопится.