Томоэ молчит, осмысливает мои слова, а потом заявляет:
- В таком случае, Ямада Рин, прощай. Ты - милашка и сиськи у тебя клевые, но жить я тебе не позволю. Вообще-то...
- Так. В жопу пошел, - говорю я и отключаюсь. И переношу его номер в черный список. И швыряю телефон в Боко.
Мелкий ловит его на лету и возвращает в целости.
- Шла бы ты спать, а? Я сейчас всех разгоню, тихо будет.
К нему присоединяется упившийся, но выспавшийся, а потому окончательно протрезвевший уже Красавчик:
- Давай, ребенок, полночь на дворе. Вот хлебни, - и протягивает мне булькающую фляжку.
Делаю большой глоток, потом еще, а третий мне не дают сделать. Отбирают выпивку и совместными усилиями заталкивают в мою же детскую комнату.
Дяде, в то время молодому 45-летнему мужику, маленькая девочка в доме не особо была нужна, поэтому большую часть времени я жила в квартире у Красавчика. Но комнату за мной застолбили сразу.
Обычное девчоночье обиталище -- с зеркалом, пуфиком и полным шкафом шмотья. Окно в сад выходит, кровать удобная, постель свежестью пахнет. А заснуть не могу. Верчусь-кручусь с боку на бок. Не идет сон, не может пробиться через баррикады из планов на завтра, страхов всё испортить, мыслей о Рё, паршивых предчувствий, угроз Томоэ, которые пустыми не назовешь. И будоражащих воспоминаний о том прикосновении. И как следствие нестерпимого желания позвонить Рё и спросить... О чем я его спрошу? Ох!
В следующую секунду через стену влетает Сяомэй.
- Ты задолбала уже! - кричит он и со всего маху -- шлеп мне на лоб амулет. - Спи, зараза!
Спл-л-лю...
(4) иерархия свойственная китайским триадам
"489" - "мастер горы", иначе - лидер клана;
"438" - означает "управитель", их бывает несколько, в том числе командир личной охраны, церемониймейстер (фактически временные заместители лидера;
"432" - "соломенные сандалии" (то есть связной между различными подразделениями клана)
"426" - "красный шест" (то есть командир боевиков или исполнитель силовых решений);
"415" - "веер из белой бумаги" (то есть финансовый советник или администратор);
"49" -- рядовой член клана.
День шестой
Утром никаких ранних побудок при помощи полиции, никаких телефонных звонков, только ласковые увещевания Красавчика, окончательно вошедшего в роль престарелого папочки.
- Просыпайся, ребенок, открывай скорее глазки.
- Тан, ты решил досрочно впасть в старческий маразм? - спрашиваю без малейшего энтузиазма. Что-то подсказывает мне, стоит выползти из-под одеяла, как неприятности не заставят себя ждать.
Тан тоже похожее чует, а потому говорит:
- У тебя сегодня будет тяжелый день. Пусть хоть начнется он приятно. Помнишь, как я тебе пятки щекотал по утрам?
Да уж, было дело. Прежде чем окончательно разбудить, Красавчик с прибаутками дергал меня за пальцы, я хихикала, потом сворачивалась клубочком под одеялом и дремала еще пять сладких-пресладких минуток.
И я снова делаю это -- закапываюсь в одеяло и немного наслаждаюсь теплом и покоем. Аж целых четыре минуты 17 секунд.
Так начинается этот длинный и странный день.
Не зря я оставила на посту Церемониймейстера нашего деятельного брата Иккея. Он уже все организовал: цветы в нужном количестве расставлены, алтари открыты, благовония благоухают, священник ритмично стучит палочкой по барабанчику, братва с помытыми шеями построена по ранжиру, а покойник открыт взорам. И даже Боко накормлен, вычесан и отдаленно напоминает нормальную собаку.
Все сегодня в черных костюмах, в том числе и Красавчик, и лишь я в белом традиционном халате с белой же повязкой на лбу. И куча народу вокруг только и делают, что пырятся на меня во все глаза.
- Не обращай внимая, - говорит Юто. - Весь клан, почитай, собрался, а большинство парней тебя живьем никогда не видели.
- Любуются, чо, - радуется Красавчик.
А Мелкий ничего не говорит. Он молчит и зыркает по сторонам. И правильно делает.
В доме и на подворье толпа, но в основном высшее и среднее звено руководства, снаружи сорок девятые ошиваются. Следующим... слоем идут полицейские кордоны. Для легавых наше скорбное мероприятие -- происшествие чрезвычайное, они, должно быть, все силы мобилизовали. Детектив Дайити свою машину с мигалкой поставил прямехонько напротив наших ворот, прислонился к капоту и демонстративно руки на груди сложил. Типа, он бдит и всё-всё видит. Красивый такой, глаз не отвести. Форменная рубашка сидит как влитая на широких плечах. Вот ведь наказание какое эти красавчики!
- Только не вздумай ему ручкой махать, - предупреждает Жмот.
Я и не собираюсь. Он сам меня набирает, когда замечает белый церемониальный прикид.
- Этот цвет вам к лицу, мисс Ямада, - говорит. - Потом расскажешь, как у ваших принимают в главы клана?
- Ни в коем случае. Это страшная тайна, детектив, - улыбаюсь я. - А почему ты не на работе?
- Так ты и есть моя работа на сегодня. Давай вместе поработаем так, чтобы никто не пострадал.
- Это мое самое главное желание, офицер.
Между нами сто шагов и целая пропасть, и скоро она станет еще шире и непреодолимее. О чем я только думаю в такой момент?
- Будь осторожна, мисс Ямада, - очень серьезно говорит Хиро на прощание.
Где-то там за спинами полицейских толпятся журналисты с телевизионщиками, а еще дальше, наверняка, притаились люди Томоэ.
"Значит, хорошо притаились, - фыркает, как пьющий воду конь, Сяомэй. - Пока ничего такого я не чувствую".
На него вообще смотреть страшно, настолько он прекрасен, совершенен и безупречен. Черт, кем он при жизни-то был? Императором?
Ну и ладушки! Задвигаю все страхи в дальний уголок души и подпираю дверцу толстым бревном самообладания.
- Жмот, - говорю. - Давай-ка заканчивать эту бодягу. Точнее, начинать, чтобы скорее закончить.
И следующий час я принимаю соболезнования от братьев-кланников и изъявления в совершеннейшем почтении от них же. И только боги знают, чего мне стоит сохранять на лице невозмутимое выражение. Потому что за спиной у меня топчется прекрасный ками в призрачных шелках и парче, и комментирует происходящее с особым цинизмом в выражениях, за которые коллеги офицера Дайити любому впаяли бы часов сто общественных работ. Он хочет, чтобы я опозорилась?
"Идиотка, я пытаюсь тебя расшевелить, - мигом вызверяется Сяомэй. - Ты сейчас от скуки в кому впадешь, неблагодарная задница!" Какой-то он сегодня обидчивый, честное слово.
Дядюшка тем временем коллективно оплакан, и пора уже на кладбище ехать. Там у клана есть собственная кумирня во славу богов удачи и богатства (нам без этого никак), колумбарий (для братьев, отправившихся на тот свет не целиком, а по частям, как брат Чэнь) и, вообще, все цивилизованно. Гроб с телом покойного главы братья передают по рукам, он, поблескивая на солнце, плывет над головами к роскошно украшенному автомобилю-катафалку и погружается в его раззолоченное нутро. Дверца громко захлопывается и катафалк немедля стартует так, что аж дым из-под колес. Твою мать!
Пока ошалелая от чужой наглости братва двигает челюстями туда-сюда, я уже бегу (не чуя боли в порезанной пятке) следом в безнадежной, по сути, попытке предотвратить похищение. Потому что это оно самое и есть! То, о чем предупреждал меня умничка Кохей. Прохлопали, если хуже не сказать, мы нашего драгоценного покойничка!
Из горла у меня вместо команд вырывается какой-то девчачий писк. Я вижу лицо детектива Дайити, которое, словно в замедленной съемке по мере осознания случившегося искажается яростью. В спину мне орет неразборчивое Мелкий. Просто катастрофа какая-то!