Я чувствую, как оно размножается во мне даже сейчас, когда я пишу это письмо, заражая клетку за клеткой.
Пока его сознание - сознание Вердена - дремлет, но вскоре оно окрепнет и очнётся, и тогда... Ты понимаешь, к чему я клоню?
Нет, Криг, прошу тебя, не думай, что я свихнулся.
Ты - моя единственная надежда.
Сейчас я бессилен.
Я почти ничего не могу сделать.
Я нашёл кое-что: оно даст мне ещё некоторое время или, по крайней мере, усложнит работу этой заразе.
Это мазь, рецепт которой я нашёл в "Книге Иода": смесь человеческого жира и ещё многих экзотических компонентов, которую надо намазывать на тело, чтобы демоны не проникли через кожу.
Своего рода защитная мазь или линимент, который широко использовал один чернокнижник XIII века.
Стоит попробовать.
Но на самом деле, всё сейчас зависит от тебя.
Господи Иисусе, Криг! Если ты любишь этот мир и его обитателей; если не хочешь, чтобы наша планета стала колонией древнего невыразимого ужаса; если не желаешь видеть, как человеческая раса падёт под гнётом мерзости, которую даже невозможно описать, тогда ты сделаешь то, о чём я прошу.
Приди ко мне домой, дружище.
С ружьём.
И когда я выйду тебе навстречу, застрели меня. Застрели насмерть, а останки раствори в кислоте.
Не сжигай их!
В этом мире не существует пламени, способного превратить эту плоть в пепел!
Убей меня и расплавь в кислоте, пока ещё не поздно.
Но ради Бога, умоляю, не дотрагивайся до меня! Не позволь моей плоти коснуться тебя, иначе эта чума возродится в тебе.
Убей меня, Криг. Прошу. Убей.
Прояви жалость.
И до последнего кусочка раствори мою плоть в кислоте, ибо даже если моё тело покажется тебе мёртвым, в нём всё равно будет сохраняться жизнь".
На этом письмо заканчивалось.
Крофт сказал то, что я и ожидал, но не думал, что он станет просить именно меня о таком.
Возможно, нужно было обратиться в полицию, но я знал, что это бесполезно.
Они не станут утруждать себя и растворять труп Крофта. Они заберут его на вскрытие, возьмут образцы тканей и выпустят эту заразу на свободу.
Нет, я должен сделать всё сам.
Я больше никому не могу доверить такое задание.
В память о нашей с Крофтом дружбе я должен совершить нечто безумное и немыслимое.
Я обязан сделать это ради него. Да и ради мира в целом.
Я спрятал письмо в ящик стола и начал составлять план убийства.
-8-
Дом Крофта стоял, погрузившись в раздумья.
Моё сердце колотилось, как бешеное, дышалось с трудом.
Я в жизни не был так напуган.
Я припарковался на улице и понёс картонную коробку, полную нужных мне вещей, в дом.
И старался держаться в тени, что было абсолютно нетрудно на этом старом, заброшенном участке.
Коробка была очень тяжёлой, и пока я донёс её до заросшего травой двора, был уже весь мокрый от пота.
Поставил коробку в кусты.
В ней было всё, что мне могло понадобиться: четырёхлитровая бутыль концентрированной серной кислоты, защитные перчатки и маска, чтобы я не расплавился вместе с Крофтом, две канистры бензина, полдюжины сигнальных ракет и некоторые другие вещи.
А в кармане пальто было ещё кое-что: револьвер калибра .357 «Магнум», который я купил на чёрном рынке.
Пару выстрелов из него могут остановить даже здорового слона.
Я стрелял из такого, когда служил в армии, и умел отлично с ним управляться.
Но на этот раз... Просто надеялся, что его мощности хватит.
Я засунул три сигнальных ракеты в куртку и вылил одну из канистр керосина в ведро.
Привязал ударопрочный фонарь к ремню.
Затем я вскрыл окно у чёрного входа и очутился внутри.
В доме было тихо, но я тяжело дышал; адреналин нёсся по моим венам.
Я около пяти минут постоял в тишине, привыкая к этому мрачному месту и позволяя ему привыкнуть ко мне.
А затем двинулся закончить то, за чем пришёл.
Пока крался по узким, извилистым коридорам, я, наверно, поседел от страха.
Каждую секунду я ждал, что Крофт или то существо, в которое он превратился, выпрыгнет на меня из темноты и совершит то, о чём я даже боялся думать.
Но этого не произошло.
Я знал, где он будет.
Знал, что он будет сидеть в кабинете в окружении древних фолиантов и продумывать поглощение этого мира.
Мне не надо было его искать... Я шёл на запах.
Этот дом и так никогда не пах, как весенний луг солнечным днём, но сегодня всё стало гораздо хуже.