Наима всегда любезна и мила со мною, пока я работаю шофером у какого-нибудь бека. Она подбивает меня использовать машину хозяина в его отсутствие для прогулок в Гизу, Маср, аль-Джадида или на улицу аль-Харам[15].
Беда в том, что она обычно не садится рядом со мною. Нет. Она усаживается за моей спиной в точности как жена бека и строго приказывает мне: «Побыстрей, уста Абд аль-Халик! Включи радио, уста Абд аль-Халик! Направо, уста Абд аль-Халик!»
Она командует, а я повинуюсь, забывая о времени, назначенном мне беком или его женой, возвращаюсь с опозданием, и хозяева сердятся. Эта комедия повторяется несколько раз, потом меня выгоняют.
А как только я теряю работу, я уже ничем не могу привлечь к себе Наиму. Мне ясно: она дружит не со мной, а с автомобилем, к которому я приставлен. Ей нужно кататься на машине и командовать беднягой шофером, влюбленным в нее.
13 января.
Получил новый костюм. Около полудня подогнал машину к нашему переулку, дал сигнал, и сразу же показалась Наима. Ее лицо покраснело, когда она подошла ко мне и сказала, теребя кончики платка плотно облегающего ее цветущее тело: «Возьми меня с собой, Абд аль-Халик…»
Сердце мое стало оттаивать, и наконец, глотнув слюну, я сказал: «Иди уж, Наима, горе мое».
Она забралась в машину и, гордо приосанившись, приказала: «Быстрее, уста Абд аль-Халик!»
Позабыв, что сит Зейнат ожидает меня, я отправился на улицу аль-Харам. Там я сказал Наиме: «Иди сядь со мной рядом». Она отказалась. Тогда я встал и затащил ее к себе, сжимая в объятиях и покрывая ее губы поцелуями. Поцелуи эти были слаще самого сладкого винограда! Я не заметил, как пролетело время, поэтому назад пришлось гнать не разбирая дороги. Высадив Наиму в начале переулка, я повернул к дому хозяев.
Сит Зейнат вне себя от гнева встретила меня вопросом: «Где ты был?»
Я знал, что бек собирался на поезде выехать в деревню, поэтому, не задумываясь, ответил ей: «Провожал бека на вокзал».
Я солгал… а что мне еще оставалось делать?
«Хорошо», — сказала госпожа.
И, усевшись в машину, она приказала: «К дому тетки!»
Мы тронулись. Вдруг сит Зейнат спросила: «Кто был с беком?» «Никого, госпожа», — ответил я.
«Ты лжешь, Абд аль-Халик!» — «Нет, — госпожа». — «А чей же это платок, испачканный губной помадой?» — спросила она.
Сердце мое бешено заколотилось, и я не нашелся что ответить.
15 января.
Бек вернулся из деревни, и в доме разразилась буря, причиной ее был платок, забытый Наимой в машине.
Разгневанный бек вызвал меня: «Ты провожал меня, уста Абд аль-Халик?».
«Нет, господин», — ответил я.
Тогда вмешалась сит Зейнат: «Конечно, теперь он солжет. А разве ты не говорил мне, уста Абд аль-Халик, что провожал бека?» — «Я действительно говорил вам это, госпожа, но я лгал», — пробормотал я. «Ты лгал, когда говорил мне это, или теперь лжешь, уста Абд аль-Халик?» — «Говори, осел!» — неистовствовал бек.
Я молчал. И бек закричал: «Пошел вон, собака!»
Я спустился вниз. Слуга рассказал мне, что госпожа ревнует мужа и упрекает его в измене. Нам казалось, дом сейчас обрушится на наши головы. Я чувствовал, что это моя вина. Но ведь я влюблен, а у моей возлюбленной такой трудный характер — для нее нет большего наслаждения, чем кататься в машине.
Меня удручала ссора бека с женой, и я решил открыть им правду. Но едва я сделал несколько шагов, как меня охватил страх, и я тут же вернулся.
16 января.
Меня вызвал бек и сказал: «Возьми свои вещи и убирайся».
Я собрал вещи и вышел на улицу. Но спустя некоторое время вернулся и во всем признался сит Зейнат. Я сказал ей: «Госпожа, я люблю Наиму, это она ездила со мной на улицу аль-Харам и забыла свой платок. Я готов привести ее к вам, чтобы она подтвердила мои слова… Я говорю вам об этом, после того как бек уволил меня. Говорю вам потому, что вы хорошая женщина. Зачем вам портить себе жизнь, без причины подозревая мужа. Виноват я один, потому что я люблю Наиму, и из-за нее все так получилось…»
17 января.
Я сказал Наиме: «Из-за тебя меня уволили с работы».
«Тебя уволили?» — переспросила она. «Да, вот уже четвертый раз меня выгоняют из-за тебя, Наима». Она нахмурилась и не сказала мне ни одного ласкового слова.
19 января.
Встретил повара сит Зейнат. Он сообщил мне: «Госпожа разговаривала с беком о твоем возвращении… Однако бек раскричался и отказал наотрез».