Девушек, успешно закончивших образование и получивших специальность, дающую им право на более высокую зарплату, тоже увольняют.
Ничего странного в этом нет. Женский труд, особенно подростков, тем более неквалифицированных, оплачивается намного ниже (порой в два — два с половиной раза), чем взрослых, да еще квалифицированных рабочих. Оказывается, на заводе, изготовляющем сложнейшие транзисторы или телевизоры, не нужно иметь никакой квалификации.
За бесконечной длины конвейером сидят совсем юные аккуратненькие девушки в белых халатах и белых колпаках. Порой операция, которую надо проделать при сборке аппарата (а таких операций несколько сот) настолько тонка, что это место сборки на столе окружено стеклом, и есть лишь два узких отверстия для того, чтобы работница могла просунуть в них руки.
Так и сидят они часами, проделывая одни и те же экономные, несложные и немногочисленные движения. В том-то и заключался замысел конструкторов: сложнейший процесс сборки сложнейшего аппарата разложен на множество простейших операций, без труда проделываемых не имеющими абсолютно никакой квалификации работницами.
Зарплата мизерная, к тому же из нее фактически вычитается стоимость жилья, бассейнов, волейбольных площадок, образования и свадебного подарка.
Один японский журнал отмечал: «Можно сказать без преувеличения, что важные отрасли экспортной промышленности, такие, как производство фотоаппаратов, часов, счетных машин, транзисторов, держится на женщинах».
В Японии из 35 миллионов женщин старше пятнадцати лет 53,5 % «занимаются иными работами кроме домашнего хозяйства». Особенно много работает женщин в обрабатывающей промышленности и в электронной и точной индустрии.
Женский труд используется и на других предприятиях, например на шинных заводах компании «Бриджстоун», одной из крупнейших в стране. В тридцати километрах от центра Токио находится город шин Бриджстоун. Полтора десятка белых пятиэтажных дешевых домов, заводские корпуса, лаборатории, огромный магазин-супермаркет, больница, спортзал, бассейн, скетинг-ринг для катания на роликах и т. д. Город в 600 тысяч квадратных метров.
На заводе работают 2100 рабочих. Он выпускает шины и камеры для автобусов, грузовиков, сельскохозяйственных машин и т. д. Четыре миллиона штук ежегодно экспортируется в одиннадцать стран. Среди рабочих очень много женщин.
Увеличилось и число женщин-служащих. И в Токио это особенно заметно. Их более двух миллионов. Это телетайпистки, чертежницы, телефонистки, машинистки, секретарши, работники канцелярий, рекламных бюро, авиакомпаний, туристских агентств и т. д.
Женщина в Японии добивается все большего равноправия с мужчинами. Труднее всего ей добиться этого в оплате своего труда.
Но если японская промышленность расцветает, то нельзя того же сказать о сельском хозяйстве. Не странно ли, что в такой промышленно развитой стране основными продуктами питания населения остаются рис и рыба.
Посевная площадь страны шесть миллионов гектаров, на которых работают шесть миллионов семей. Половину посевной площади занимает рис.
За последние десять лет в города на различные промышленные предприятия из сельской местности ушли миллионы крестьян. И все же размеры крестьянских хозяйств крайне малы. Если в США ферма в среднем занимает 118 гектаров, в Англии, островном государстве, — 36, то в Японии — около гектара.
Подобное положение в сельском хозяйстве легко понять, достаточно лишь бросить взгляд назад. До войны 70 % крестьян арендовало землю у феодалов. За это приходилось платить и отработкой и натурой, да еще отдавать чуть ли не две пятых своих доходов. Получая все эти огромные деньги, феодал отнюдь не возвращал их земле, не строил, например, ирригационных сооружений и т. д. Он все вкладывал в банки или в промышленные предприятия, а арендаторы так и продолжали обрабатывать свои клочки земли средневековыми методами. Да к тому же их в любую секунду могли согнать с земли.
После войны правительство вынуждено было провести аграрную реформу. Но что это была за реформа! За землю, экспроприированную у феодалов, им выплатили компенсацию, и не только за государственный счет, но и за счет тех самых крестьян, которые десятилетиями эту землю обрабатывали.
В сферу действия реформы не попали ни лесные, ни горные области, а они занимают 60 % страны. Страна риса — Япония — не может покрыть собственные нужды в этом продукте. А между тем именно рис и рыба, как уже говорилось, продолжают оставаться главнейшей пищей не только сельского, но и беднейшего городского населения…
Ядовитый дым
75 тысяч заводских труб, миллионы автомобильных и мотоциклетных выхлопных трубок заливают Токио ядовитым дымом. Каждый месяц на каждый квадратный километр территории города садится «черный снег», 34 тонны сажи, — вдвое больше, чем в Нью-Йорке.
Многие токийцы — уборщики, дворники, рабочие, продавцы в продовольственных магазинах и другие — ходят с марлевой повязкой, закрывающей рот и нос. Полицейские регулировщики через определенные промежутки времени покидают свои посты и отправляются вдыхать кислород. В некоторых кафе установлены кислородные автоматы, они продают «эликсир жизни», попросту говоря воздух. За девяносто иен можно сделать глубокий вдох.
В те дни, когда город из-за атмосферных условий окутан особенно плотными парами выхлопных газов и заводской копотью, дети ходят в школы в специальных масках, и, несмотря на это, пятая часть школьников страдает заболеваниями носоглотки или глаз. Летом 1970 года в воскресные дни из-за загрязнения воздуха 122 улицы японской столицы закрывались для всех видов автотранспорта. Из-за токийского «смога» вулкан Фудзияма доступен взорам токийцев лишь немногим более месяца в году.
Профессор университета Секей утверждает, что стремлению увеличить объем продукции принесли в жертву не только благосостояние людей, но и их жизни.
Много гари, но мало воды. Если в период дождей японская столица буквально затоплена потоками, низвергающимися с неба, 1 то в июле — начале августа она, наоборот, самым жестоким образом страдает от нехватки воды. Водохранилище Мураяма, вмещающее 185 миллионов тонн воды, высыхает почти полностью. В некоторые районы, населенные беднотой, — Нэрима, Сэтагая, Адати — воду подают нерегулярно. Люди здесь выстраиваются в бесконечные очереди к цистернам, торопливо наполняют ведра и бачки. Все это не мешает в богатых кварталах функционировать даже домашним фонтанам.
Мало воды, но много шума. По подсчетам специалистов, в Токио уличный шум в десять раз больше, чем в Париже, в четыре раза больше, чем в Нью-Йорке. «Нормальным» шумом японские эксперты считают такой, который равен… «шуму падающего на землю сухого листа, усиленному в пятьдесят раз». К сожалению, такой шум в Токио можно услышать разве что в лабораторных условиях или в буддийском храме.
Есть в Токио и шумы, виновниками которых являются люди, как ни удивительно, живущие за тысячи километров от японской столицы. Дело в том, что в западной части города расположена военно-воздушная база США «Джонсон». Здесь по пути во Вьетнам приземляются военные самолеты. Круглые сутки ревут реактивные двигатели. Более трехсот семей вынуждены были покинуть этот район города, а муниципалитет принял решение собрать и предъявить американскому военному командованию в Японии материалы, подтверждающие серьезную опасность американских военных баз для населения японской столицы.
И еще серьезная проблема — опускание территории. За последние тридцать — сорок лет земля местами опустилась на два-три метра. В некоторых районах Токио только за один год почва опустилась на 3–7 сантиметров, а кое-где и на 11–12 сантиметров. Когда такое происходит вблизи побережья, то иногда затопляются промышленные предприятия и жилые дома. Убытки от этого за последние годы достигли многих десятков миллионов иен. Чтобы избежать потерь, принимаются кое-какие меры. Построено, например, несколько километров защитных дамб высотой до шести и шириной до пяти метров. Но соорудить-то их надо на протяжении минимум двадцати километров! В районе Токио — Тиба у океана отвоевано около 165 гектаров. На этом месте предполагается построить несколько предприятий. К 1975 году хотят освоить еще 10 тысяч гектаров «морской территории».