Молниеносная атака с ясного неба. Я вообще не видела ни одной чайки, а они учуяли запах рыбы еще с пролива. И сейчас чайка с перепачканными соусом лапами спокойно взлетела. Рыбное филе было уже съедено.
В юности я любила чаек за их парящий полет над морем. В ту пору я знала о них не особенно много и в своей непросвещенной любви, вероятно, была далеко не одинока, ведь в 1970-е годы миллионным тиражом вышла повесть о чайке по имени Джонатан Ливингстон, которую затем экранизировали. Речь там шла о птице– философе, которая в одиночестве парила высоко над материальными склоками группы. С настоящими чайками у Джонатана было мало общего, ведь они очень общественные птицы. Когда в 1950-е годы нидерландский зоолог Нико Тинберген начал их изучать, перед ним открылся целый социум. Все телодвижения и все голосовые модуляции рассказывали о пище и опасностях, злости и подчинении, сотрудничестве и образовании пар, птенцах и подходящем жилье.
Подобно очень многим птицам, чайки перебрались теперь в населенные людьми места, где помойки и рестораны всегда обеспечивают их пищей. Крыши домов в качестве жилья надежнее прибрежных скал, и из окна своей стокгольмской квартиры я следила за всеми жизненными перипетиями семейства чаек, обитавшего на соседней крыше. Видела, как птенцы учились летать и как, когда один птенец упал с крыши, чайка-мать пикировала с воздуха на всех, кто приближался к нему по тротуару.
С той же легкостью, с какой перемещаются в воздухе, чайки передвигаются в любой среде. Пить они могут как соленую воду, так и пресную, а их меню простирается от рыбы до мелких грызунов и всего съедобного, что люди разбрасывают вокруг себя. Вдобавок они изобретательны: к примеру, энергично топая лапой по земле и имитируя дождь, выманивают дождевых червей. Даже видели, как они подманивают к себе золотых рыбок в прудах, держа в клюве кусочек хлеба. Смышленая чайка найдет тысячу способов пообедать. И с какой стати ей различать морскую рыбу и фабричную рыбную запеканку? Во всяком случае, пиво у меня осталось, и я могла добавить к нему бутерброд.
По-прежнему стоял светлый вечер. По-прежнему черный дрозд распевал надо мной свои песни с бесконечными вариациями, ведь в небесах нет границ. Высоко над землей они полнятся жизнью, так что, пока мой обед переваривался меж парящих крыльев, я чувствовала, что при каждом вдохе разделяю воздух с тысячами других существ.
В том числе с белкой, которая как раз скакала по крыше, где недавно устроила сцену. Сейчас она опять казалась вполне довольной жизнью, чем порадовала и меня. Хотя странно, что она вдруг исчезла с крыши. Подойдя к дому, я почувствовала: кое-что повторяется. Крыша была пуста, а новая сетка, которую плотники натянули между кровлей и стеной, была по-весеннему зеленой и свежей. Но вот ведь какая штука: в том углу, где у белки был старый вход, только что прогрызли новую дыру.
Жужжание у двери
Весна выдалась суматошная не только для птиц. До начала лета и мне, и рабочим надо было еще много чего сделать в доме, так что мои визиты туда участились. Белке я мешала до такой степени, что в доме ей разонравилось, а в этом отчасти и состояло мое намерение. Но на участок я приезжала с удовольствием, ведь как раз сейчас год открывался жизни. Пели птицы, набухали почки, просыпались мелкие насекомые. Их крылышки поблескивали скромно, неброско и всё же ярко.
Уже в марте в окно билась заспанная муха. Выгоняя ее на улицу, я думала о великом множестве насекомых, необходимых семейству большой синицы. Если муха сумеет найти партнера прежде, чем ее съедят, в течение месяца можно твердо рассчитывать на сотню тысяч новых мух, так что пусть летит искать партнера!
Немногим позже я помогла только что проснувшейся бабочке-лимоннице выбраться из дождемера. Это был солнечно-желтый самец, который, наверно, спешил покинуть свое зимовье, чтобы подготовиться к пробуждению самочек. Судя по всему, весенние эмоции завладели не только птицами. У бабочек тоже есть сердце, которое от запаха возможного партнера бьется быстрее, а у лимонниц, как мне показалось, страсть была особенно сильна. Спаривание может продолжаться неделю, и самец в самом деле отдаст самочке всё, в том числе питательные вещества и гормоны, которые повысят темп откладывания яиц. Стало быть, скоро на определенных листьях можно будет увидеть крохотные яйца лимонницы.
Прежде чем я сообразила, что жаждущим насекомым требуется мисочка с водой, маленький дождемер нечаянно стал для них ловушкой. Следующим в нем искупался крупный шмель. К тому времени, когда я выудила его из воды, он вконец выбился из сил, поэтому я сходила за ложкой сахарной воды. Спасательная операция явно получила достойную оценку. Когда он окунул в ложку свой хоботок, мне показалось, что его недовольство улетучилось. Шерстку он распушил с помощью лапок, демонстрируя акробатическую ловкость, и, когда она заблестела на солнце, мне захотелось погладить ее пальцем.