– Толкая тележку? С куклой за спиной?
– Да, он же кукловод. Тележка ему нужна для спектаклей, там обычно лежат марионетки. Они у него есть и большие, и маленькие, и размером с человека. Если какая-то кукла не помещается в тележку, он несет ее на спине.
– А какую марионетку он нес за спиной вчера? Не ту, случайно, у которой голова кошки и тело человека?
– Именно ее.
Чжан Чжо кивнул:
– Ты слышал какие-нибудь звуки, доносящиеся из его двора прошлой ночью? Или, быть может, кто-то входил?
Вэй Лин покачал головой в ответ:
– Я уже слишком стар, да и к тому же переборщил с вином. Я уснул сразу же, как моя голова коснулась подушки. Вчера шел сильный дождь, поэтому я ничего не слышал. Хотя… Кажется, до меня донеслись звуки флейты. Не могу утверждать точно. Впрочем… Это неудивительно.
– Флейты? – Чжан Чжо бросил взгляд на деревянный ящик, который Ди Цяньли держал в руках. – Хм… А почему это неудивительно?
– Он часто играл на флейте по ночам.
– По ночам? На флейте? – Чжан Чжо заметил, как брови Вэй Лина вопросительно поползли вверх, и добавил: – Вэй Лин, ты честный человек. Ты же не врешь нам сейчас?
– Нет, я не осмелился бы! – Вэй Лин поднял руки, и лицо его перекосило от страха. – Но… Есть вещи, о которых я не смею говорить. Боюсь, что если скажу, то погублю всех.
Понимая, что именно его тревожит, Чжан Чжо улыбнулся:
– Тебя беспокоишься из-за кота-демона, да?
Вэй Лин повесил голову:
– Придворный историограф, согласно закону, те, кто уличен в содержании котов-демонов, и те, кто знает об этом, но хранит в тайне, подлежат изгнанию.
– Не беспокойся. Просто скажи правду. Я не стану на тебя доносить.
– Благодарю, придворный историограф. Тогда я расскажу!
Вэй Лин был вне себя от радости, стоило ему услышать успокаивающий голос Чжан Чжо, и, оглянувшись на труп Верблюда, висящий на балке, он практически шепотом начал свой рассказ:
– Придворный историограф, этот Верблюд – очень странный человек.
– Почему? Потому что он держал котов-демонов? – усмехнулся Чжан Чжо.
– У придворного историографа острый ум! – вздохнул Вэй Лин. – Верблюд этот – сын известного в Чанъани человека, Цюй Сы…
– Цюй Сы? Того, что называли Божественным кукловодом?
– Вы о нем слышали?
– Конечно! Цюй Сы был не только потрясающим кукловодом, но и мастером иллюзий. Лучше всего он показывал фокус, в котором нужно было закопать арбузное семечко на виду у публики, полить его водой, и через несколько мгновение семечко вырастало и давало плод. Мне довелось насладиться этим зрелищем.
– Да, он был искусным артистом! – Вэй Лин усмехнулся. – Мастерство Цюй Сы было поистине удивительным. Он был моим старым другом еще с тех времен, когда я служил наместником Западного города, но, к сожалению, он давно умер. У него было три сына, первые два погибли молодыми. Остался только Верблюд, третий сын, который и унаследовал его мастерство. Хотя… «унаследовал» – слишком громкое слово. Во многом он уступал своему отцу. Да, Верблюд мог показывать спектакли с марионетками, но он так и не постиг искусства иллюзионизма. Верблюд был хорошим ребенком. Он вырос тихим, скромным, простым и приземленным человеком, который, вопреки завывающему ветру и расплакавшемуся дождю, шел показывать спектакли. Актерское мастерство помогало ему заработать на жизнь. Мне было жаль его, и я заботился о нем время от времени, потому мы и сблизились. Но потом он неожиданно исчез.
– Неожиданно исчез?
– Да. Кажется, ему тогда было лет шестнадцать или семнадцать. Когда я пошел искать его, то обнаружил, что дом пуст и даже куклы исчезли. Тогда я подумал, что мальчику стало трудно жить в Чанъани и он ушел в другой город, за что я втайне винил себя в течение многих лет. – Вэй Лин глубоко вздохнул. – То были неспокойные годы. Я думал, что больше никогда его не увижу, но в прошлом году он неожиданно нашел меня.
Чжан Чжо пристально смотрел на Вэй Лина, не говоря ни слова.
Старик Вэй сказал:
– Ему было шестнадцать или семнадцать лет, когда он ушел, но вернулся он уже тридцатилетним. Он так и не нашел себе жены. Я был удивлен, когда обнаружил, что он практически не изменился… Разве что его поведение стало более странным. Верблюд еще больше замкнулся в себе. Я знал, что у него нет родственников в Чанъани, поэтому предоставил ему этот дом. Ему приходилось нелегко, но он не стал бы жить здесь просто так, поэтому мне пришлось брать с него крохотную плату за аренду, хотя я этого и не хотел.