Старик Вэй проигнорировал Ваньняня и продолжил:
– В то время лил дождь и стоял густой туман. На улице было мало людей. Я, ссутулившись и дремля, ехал на старой лошади, как вдруг услышал звук барабанов и музыку.
– Наверное, звуки доносились из буддийского храма? – предположил Ваньнянь. – И в этом нет ничего удивительного, там ведь по вечерам читают сутры.
Старик Вэй лишь отмахнулся:
– Ты думаешь, я не могу отличить буддийские чтения сутр от музыки? Музыка, что я слышал, сопровождает самый известный танец династии Тан. Она может исполняться народом, но вряд ли зазвучит в буддийском храме, поскольку цель ее исполнения – увеселение. Я был удивлен до глубины души. Почему же «Песнь умеющих радоваться» доносится из храма Цзяньфу? Я широко открыл глаз, чтобы присмотреться, взглянул на Восточные ворота, и… Это было нечто… невозможное!
Вытянув вперед шею и выпучив единственный видящий глаз, старик Вэй воскликнул:
– У тех ворот… сидела стая котов!
– Котов?
– Да, котов! – Старик выпрямился на своем стуле. – Они были облачены в фиолетовые одежды для верховой езды, которые обычно носят дети, а на головах их красовались шапки, которые надевали императорские фавориты в династию Тан, а под ними – шиньоны! Коты эти были размером с обычных людей, они весело танцевали, играя длинными рукавами, и волосы их, завязанные в узлы, блестели, словно покрытые лаком. Некоторые из них играли на инструментах и пели. Такого зрелища я раньше не видал!
Сидящие в трактире люди удивленно загалдели.
– Наместник квартала, быть может, твой старый глаз обманывает тебя? Как кот может носить человеческую одежду, петь и танцевать?
Старик Вэй сердито крикнул:
– Не неси ерунды! Может быть, я стар и дряхл, но в прошлом я был великим воином при императоре Тай-цзуне и мог даже понять, что за муха пролетает перед моими глазами, самец или самка. Разве я мог ошибиться и увидеть наяву то, чего не было?
– Если так, то это… странно! – сказал Ваньнянь. – Куда более странно, чем то, что рассказал нам Верблюд!
Старик Вэй оживился, сделал глоток вина и закашлялся. Переведя дух, он продолжил:
– Коты, что стояли впереди, танцевали под аккомпанемент музыкальных инструментов, а те, что позади, – их было, кажется, около дюжины – толкали большую телегу на деревянных колесах.
Старик на мгновение замолчал.
– Что это была за телега?
– Телега была… доверху заполнена серебряными монетами, которые сияли, словно белый снег в лучах солнца, так ярко, что я зажмурился и не мог открыть глаз.
– Ого! – воскликнула толпа хором.
Стая котов, одетых в человеческие одежды, играющих музыку и танцующих, – уже удивительно, но то, что их сопровождала телега, доверху набитая серебром, казалось еще более немыслимым!
– И что потом? – Ваньнянь знал, что старик Вэй не станет лгать, и слушал с большим интересом.
Искорки, светившиеся в глазу старика Вэя, погасли. Он ответил:
– Вино придало мне храбрости. Я подстегнул лошадь и галопом помчался к ним, но не ожидал, что, прежде чем я приближусь, звук барабанов и музыка резко прекратятся.
Слушатели замерли, как изваяния, в ожидании продолжения истории.
Только Верблюд рассмеялся:
– Наместник, неужто ты, узнав, что я столкнулся с демоном или призраком, выдумал эту историю специально, чтобы напугать меня?
Старик Вэй раздраженно вспыхнул:
– Вот же бессовестный сопляк! Разве я когда-нибудь лгал?! Не один я в ту ночь видел это.
– Неужто ты говоришь о внуке канцлера Ди?
Ди Жэньцзе, чиновник старшего ранга, исполнявший обязанности канцлера, был любим всеми, и императрица уважительно называла его Ди Голао, что значило «старейшина государства из рода Ди». Но, к сожалению, он умер два года назад после продолжительной болезни.
– Именно! – торжествующе кивнул старик Вэй. – В ту ночь внук канцлера Ди проезжал мимо по государственным делам и видел это своими глазами. Кроме того, с юга двигалась толпа, одетых как чужеземцы, и они ясно увидели то же, что и мы. Эта новость разлетелась по всей Чанъани, а вы даже не слышали об этом. Вот невежи!
Все замолчали, уставившись друг на друга широко раскрытыми глазами.