— Я слышала, что это было самоубийство, — заметила Пиппа.
— Да, такие разговоры ходили, но доказательств не обнаружили. Полиция, как и положено, провела расследование и вынесла заключение: случайная смерть. Нам с Дэмиеном пришлось давать показания, ведь мы были последними, кто видел Джулиана живым. Их интересовало, в каком он был настроении, что говорил, не казался ли обеспокоенным. Ну и все такое.
— Ха! Смешно! — презрительно воскликнул Ллойд.
— Почему? — удивился Гидеон.
— Потому что вы говорите о самом большом неудачнике, каких я только видел. Он вечно из-за чего беспокоился, а когда тревожиться было не о чем, сам изобретал причину. Поэтому его и называли Нервным Норрисом.
— Да, он действительно был немного беспокойным, — согласилась Тилли. — Думаю, страдал от депрессии. Но человек приятный, милый. А в тот вечер вообще показался нам веселым. Мы очень расстроились, когда узнали. Дэмиен очень переживал.
— Верно, парень был приятный, — признал Ллойд. — Хотя порой вел себя как старый зануда. Господи, даже не верится, что их обоих уже нет. Какая утрата!
Добавить что-то после такого наблюдения было трудно, и в комнате на несколько секунд повисло неловкое молчание, прервала которое Пиппа.
— Ну что ж, не знаю, как вы, а мне сидеть некогда — надо выезжать лошадей. Ты со мной, Гидеон? Черного Дрозда нужно погонять как следует — зажирел.
— И нисколько он не зажирел! — возразил Гидеон. Лошади у Пиппы никогда не набирали лишнего веса, если только не выходили на луг, и хотя Черный Дрозд номинально считался его лошадью — остальных он просто не слушался, — Гидеон знал, что Пиппа выгуливает упрямца даже тогда, когда у него самого времени для этого не находилось. — Но я, конечно, иду.
— Ллойд? — спросила Пиппа.
— Нет. Поеду домой, приму ванну и наконец-то избавлюсь от этих пропотевших тряпок. Слышите, что-то как будто жужжит? Это мои носки!
— А я-то думал, что это может быть! — прокомментировал Джайлс.
— Еще болит? — сочувственно спросила Пиппа, глядя, как Гидеон, стащив шлем, потирает голову.
— Немножко есть, — признался он. — Но опухоль почти спала. Вчера я даже шляпу не решился бы надеть.
— Мне очень жаль, что так случилось, но по крайней мере ты пострадал не напрасно. Я все перебрала, все проверила, и, похоже, ничего не пропало. Они должно быть испугались, когда ты появился, и ушли с пустыми руками.
Гидеон отвесил шутливый поклон.
— Рад, что хоть на что-то сгодился. Но, думаю, охранная система действительно не была бы лишней. Сомневаюсь, что моя голова выдержит еще пару таких ударов.
— Джайлс уже завтра позвонит в эту компанию. Он сказал, что поставит на сигнализацию весь дом и, раз уж они будут здесь, может быть, и твой тоже.
— Было бы неплохо, — согласился он и рассказал об Эльзе, письмах и своих выводах.
Пиппа в изумлении покачала головой.
— Ты уверен?
— Да. На девяносто девять процентов. Либо это, либо я совершенно сошел с катушек.
— И ничего не взяли?
— Ничего. Даже колбасу не тронули. Я не рассказал раньше, потому что не хотелось лишний раз тревожить Тилли. Ты заметила, что она сегодня выглядит получше?
— Мне тоже так показалось, — согласилась Пиппа, наклоняясь, чтобы осмотреть щетку за копытом лошади. — Ох, бедняга. Сам себя поранил. Какой же ты неловкий! Надо промыть, а то ведь грязь попадет.
— Я принесу воды, — отозвался Гидеон. Он отвел лошадь в стойло и принес из кухни полведра теплой воды и ватные тампоны.
— Спасибо, — поблагодарила Пиппа. — А, черт! Телефон. Может, ответишь? Он у меня в куртке. Должно быть Джайлс.
Гидеон достал из кармана куртки мобильник и откинул крышку.
— Алло?
— О, извините. Вы ведь не Пиппа Баррингтон. — Голос был женский.
— Она здесь, — ответил Гидеон. — Сейчас позову.
— Э… вообще-то мне нужен Ллойд. Я звонила ему, но он не отвечает. Не могли бы вы передать ему, что дети уже полчаса как готовы. Он обещал сходить с ними в кино. Нехорошо получается. Я его жена… бывшая… Хэрриет, — добавила женщина, хотя в этом не было необходимости.
— Знаете, он уехал. — Гидеон посмотрел на часы. — Примерно полтора часа назад. Но ему надо привести себя в порядок.
— Конечно, эта чертова охота ему дороже собственных детей! — пожаловалась Хэрриет Ллойд-Эллис. — Ладно, думаю, рано или поздно объявится, когда почистит перышки, да только в кино идти уже будет поздно. Просто неприлично, Арчи так его ждет. Восьмилетнему мальчику ведь не скажешь, что его папочке нет до него никакого дела!
Она отключилась раньше, чем Гидеон успел ответить, чему он даже обрадовался, потому что не представлял, что сказать.