— А ты не думаешь, что она могла нанять тех двоих?
Гидеон с сомнением покачал головой.
— Такое возможное, но представляется маловероятным. Мне показалось, ей это просто не очень интересно. Мэрион — дама занятая. — Сказав это, он вспомнил офис с заставленными папками полками и так заинтриговавший его каллиграфический почерк. Извинившись, Гидеон соскользнул с дивана и, порывшись, вытащил из под сидения кресла папку с бумагами на Неро.
Ева вскинула бровь.
— Что-то новое в системе регистрации документов?
— Я засунул ее туда вчера вечером, чтобы она не попалась на глаза Ллойду.
— Ты ему все-таки не доверяешь?
— Сам не знаю. Вообще-то я сделал это совершенно машинально, ни о чем не думая.
Он пролистал бумаги, нашел фотокопию дневника и мгновенно, едва взглянув на страницу, узнал почерк, легкий, летящий, ничем особенно не примечательный, но с характерным завитком в букве «h» — хвостик уходил вниз и назад, как в староанглийском или готическом.
— Интересно, — сказал он Еве. — Получается, что дневник вел не Маркус, а Джулиан. Точно таким же почерком подписаны ярлычки на папках в его офисе. И что это нам дает?
— Прочти мне те отрывки еще разок.
Гидеон прочел.
— Тот, первый отрывок, — сказала Ева, когда он закончил. — Насчет майора Клеменса… Похоже, кто-то просто жалуется, потому что подготовка оказалась труднее, чем он рассчитывал. Потом идет что-то насчет обещания Дэмиену… Прочти еще.
— «Я уйду, но я обещал Дэмиену и не хочу… сегодня вечером…» Смысл есть, если принять во внимание, что Джулиан должен был вроде как присматривать за Маркусом. Может быть, речь идет именно об этом, о данном Дэмиену обещании. И тогда понятно, что он не хотел подвести его. Логично?
— Может быть, и так. Тогда почему бы не предположить, что следующий отрывок, про кошмар, про то как он напуган и все такое, написан уже после самоубийства Маркуса?
— Исключать нельзя, но чего ему бояться? Или кого? Не Дэмиена же? Дэмиен ведь не мог винить его в случившемся?
— Если только… — медленно начала Ева и остановилась.
— Что? Продолжай.
— А что, если Джулиан все же чувствовал себя виноватым? Что если он считал виноватым не себя одного, а их всех? Как это там… насчет того, чтобы рассказать правду?
— Сейчас… — Гидеон пробежал взглядом по странице с расплывшимся черным пятном. — Вот… «Мне страшно. Но я все равно хочу рассказать правду. Гэри хочет…». Хм… Гэри? Может быть, Гарт, а? Ну, тот самый учитель, о котором я тебе рассказывал. Но чем их можно обвинить? Несчастный парень совершил самоубийство. Ты не хочешь сказать, что они довели его до самоубийства?
— Ничего я не хочу сказать! — раздраженно бросила Ева. — Пустые предположения. И без дневника нам не продвинуться. Он — ключ ко всему. Если ты прав насчет шантажа, то получается, что Дэмиен узнал из дневника нечто такое, что можно поставить в вину шести представленным в списке мужчинам.
Гидеон положил страничку в файл и откинулся на спинку кресла.
— Если мы правы, то дневник ключ вообще ко всему, начиная с убийства Дэмиена. Даже к тем необъяснимым взломам и проникновениям. Что если они пытались найти дневник до того, как его найдет полиция? Похоже, кому-то очень хочется прибрать его к своим рукам и в то же время помешать сделать это мне. И закончится все только тогда, когда кто-нибудь — либо они, либо я — не найдет дневник.
— Дневник?
Тилли Дэниелс заехала за Гидеоном в Сторожку по пути в Монастырь, где собиралась забрать Неро, и вопрос о дневнике явно застал ее врасплох.
— Вы ведь на днях уже спрашивали о дневниках, не так ли? — вспомнила она. — Это имеет отношение к тому разговору?
— Да, самое непосредственное. Понимаете, в бумагах Неро я нашел, кроме списка, еще и фотокопию страницы из дневника, но кому он принадлежал, я пока еще не знаю.
— В бумагах Неро? А почему я ее не заметила?
— Копия очень плохая, передержанная, и на одной ее стороне Дэмиен сделал какие-то пометки. Если вы не вынимали страницу из файла…
— Понятно. И чей же, по-вашему, это дневник?
— Сначала я подумал, что он мог принадлежать Маркусу. Поэтому и спросил, не вел ли ваш брат дневник.
— Только в детстве.