Я заглушал ее слова своим ртом и позволял другой руке сосредоточиться на ее груди. Мои губы тоже жаждали их.
"Пожалуйста!" она задохнулась, когда я расслабил ее под собой, чувствуя, как ее бедра ищут общий ритм.
Я медленно вошел в нее, ее пальцы очень хотели ввести меня в нее. "Замечательный!" она ахнула.
Для нее это была отчасти эмоциональная реакция на то, что чуть не произошло, а отчасти - невысказанное, но быстро узнаваемое влечение между нами. Я знал это, когда занимался с ней любовью, и поэтому не было усталости. Вместо этого было глубокое отдавание и получение, стремительная взаимность удара и встречного удара.
Это было слишком хорошо, чтобы длиться долго, и слишком срочно, чтобы мы оба могли найти выход. Мы пришли, она рыдала от восторга от оргазма, я знал, что ты не найдешь рая, если спишь.
Мы лежим в гостиной, отдыхаем и курим сигарету. Постоянный рокот двигателей снова убаюкивал меня. «Знаешь, - сказала она задумчиво, - я не знаю, кто ты».
«Я еду в Будан, путешествуя на ковре-самолете первого класса».
«Но на самом деле это не имеет значения, - проигнорировала она мой ответ, - по крайней мере, сейчас».
«Напомни мне однажды представиться официально».
Она взъерошила мои волосы и наклонилась, чтобы поцеловать меня. «Я думаю, ты мне гораздо больше нравишься в неформальной обстановке. Мне нравится, что ты спасаешь меня от насильников-мужчин, и ты мне нравишься здесь, в небе, где нас никто не побеспокоит».
Я притянул ее к себе. "Может быть, вы хотите повторить выступление".
«Я бы хотел повторить выступление». Ее рука поднялась, чтобы погасить сигарету.
«Один хороший поворот заслуживает другого, - сказал я.
Глава 12
Меня разбудил звук двигателей, меняющих высоту тона. Ранний утренний свет заливал хижину. Эрика лежала в гостиной напротив меня, свернувшись клубочком во сне. Я сел, зевнул и выглянул в порт. Мы были над засушливой засушливой местностью, пропуская чистое небо, без тепловой дымки, которая образовалась позже. Горы были голыми, и между ними не было много зелени. Я знал, что Будан был исключением. Он лежал в долине, питаемой подземными водосборами, единственным реальным источником воды на десяти тысячах квадратных миль.
Ганс вышел из кабины. Несмотря на его потрепанный вид, у него были ясные глаза и пушистый хвост над перспективой впереди. «Мы идем, - сказал он, - мы подойдем прямо к месту крушения. Подойди вперед, и я покажу тебе, что произошло».
«Сядь на минутку», - сказал я. «Был ли Будан проинформирован о нашем расчетном времени прибытия?»
"Конечно, как ты и сказал".
«Хорошо. А теперь снимай эту форму и оставайся здесь, с нами».
"Но я должен ..."
«Вы кипите и слушаете. Это не экскурсия для удовольствия Ханса Гейера».
«Да, я знаю, но авария…»
«Вы можете изучать это сколько угодно, как только я увижу, как обстоят дела. Дуза будет со мной».
"Эй, а где он?"
«Припудрил нос. Вы бывали здесь раньше, что за обстановка в аэропорту - охрана, удобства и так далее?»
Эрика проснулась, когда он мне все рассказал. Там была единственная полоса восток-запад, ангар и здание терминала. Поскольку это был официальный рейс, проверка разрешений проводилась не была, а охрана всегда состояла лишь из охраны терминала. Все было примерно так, как я предполагал.
«Я предполагаю, что здесь есть гостевой дом или отель для посетителей».
«Конечно, Ашбал».
«Вы с Эрикой останетесь там, пока я не приду за вами».
"Подожди минутку, приятель, что ты имеешь в виду, останься?"
«Когда ты не копаешься в обломках или не попадешь в тюрьму, а Эрика не посещает клинику - ты останешься там. Я не знаю, сколько времени это займет. Понятно?»
«Да, да, конечно, хорошо. Я тебя понял». Он снова был счастлив.
Я услышал, как стукнула шестерня. «И если ты не вылезешь из этой формы, я сниму ее с тебя».
Я начал разговаривать с Эрикой, стараясь не обращать внимания на ее взгляд. «Это может занять у меня день, а может и больше, но с тобой все будет в порядке, если ты будешь держаться поближе к клинике. Будет ли вой по Менданике здесь так же интенсивен, как в Ламане?»
«Нет», - сказал Ханс, стягивая оливково-зеленые брюки. «Здесь много сочувствующих Осману».