По-прежнему держа в руке пистолет, Боб выпрыгнул с переднего сидения. Я выдохся. И даже не думал, что смогу двигаться, но вот что забавно: когда у кого-то в руке пистолет, такие вещи, как боль и усталость становятся, в лучшем случае, второстепенными.
И опять же у меня был лишь один выбор.
Я прыгнул в кусты на обочине дороги. Я даже предварительно не посмотрел на них. Даже не проверил всё ли там в порядке. Я просто прыгнул. В темноте я не увидел склон. Я покатился вниз, позволяя силе тяжести унести меня прочь от дороги. Я ожидал, что скоро достигну дна, но это заняло много времени.
Я падал долго и больно. Моя голова ударилась о камень, ноги о дерево, рёбра… даже не знаю обо что. А я всё падал вниз. Кувырком летел сквозь заросли, всё дальше и дальше, пока глаза не начали закрываться, а мир не почернел и затих.
Глава 15
Когда я увидел свет фар, то выпустил вздох и попытался снова откатиться. Но свет преследовал меня.
— Сэр?
Я лежал, распластавшись, на спине, уставившись в небо. Интересно, как может машина светить мне прямо в лицо, если я смотрю в небо? Я поднял руку, чтобы закрыться от света. Вспышка боли разорвала сустав плеча.
— Сэр, с вами всё в порядке?
Я заслонил глаза и прищурился. Свет от двух фар объединился в свет одного фонарика. Человек, который держал его, убрал луч с моих глаз. Я моргнул и увидел рядом с собой полицейского. Я медленно сел, всё тело с криком протестовало.
— Где я? — спросил я.
— Вы не знаете, где вы?
Я потряс головой, пытаясь вернуть ясность. Вокруг была непроглядная темнота. Я лежал в каком-то кустарнике. На мгновение вспыхнули воспоминания о первом курсе в колледже, тот случай, когда я так же закончил вечер неуёмного потребления алкоголя по неопытности в кустах.
— Как вас зовут, сэр? — спросил полицейский.
— Джейк Фишер.
— Мистер Фишер, вы пили сегодня?
— На меня напали.
— Напали?
— Два человека с оружием.
— Мистер Фишер?
— Да?
У полицейского был тот самый снисходительно-терпеливый-полицейский тон:
— Вы пили сегодня?
— Да. Но гораздо раньше.
— Мистер Фишер, я патрульный Джон Онг. Кажется, у вас есть травмы. Вы хотите, чтобы вас доставили в госпиталь?
Я изо всех сил пытался сфокусироваться. Но каждая мысль, казалось, проходила через какую-то искажающую сетку.
— Не уверен.
— Мы вызовем скорую.
— Не думаю, что это необходимо, — я огляделся. — Где я?
— Мистер Фишер, можно увидеть ваши документы, пожалуйста?
— Конечно, — я потянулся к заднему карману, но вспомнил, что я положил кошелёк и телефон на переднее сидение рядом с Бобом. — Они украли их.
— Кто?
— Те два мужчины, которые напали на меня.
— Те парни с оружием?
— Да.
— Это было ограбление?
— Нет.
Перед глазами замелькали картинки: моё плечо на горле Отто, резак в его руке, ящик с инструментами, наручники, тот голый, ужасный, парализующий страх, который внезапно прекратился, хлюпающий звук, когда его трахея треснула, словно ветка. Я закрыл глаза и попытался отогнать воспоминания.
А затем, больше себе, чем патрульному Онгу:
— Я убил одного из них.
— Простите?
Теперь в моих глазах появились слёзы. Я не знал, что делать. Я убил человека, но это было одновременно и несчастный случай и самозащита. Мне нужно объясниться. Я не могу держать это в себе. Но меня не проведёшь. Многие студенты, изучающие политологию, также проходят курс введения в право. Большинство моих приятелей-преподавателей даже получили учёные степени в области права и были приняты в коллегию адвокатов. Я знаю многое о Конституции и о том, как право и наша правовая система работают. Вкратце, вам нужно быть внимательным к тому, что говоришь. Но сказанного не воротишь. И я хотел всё рассказать. Мне это нужно было. Но я не мог просто взять и сознаться в убийстве.
Я услышал сирены и увидел, как подъехала скорая.
Патрульный Джон Онг снова посветил мне в глаза. Это не могло быть случайностью.
— Мистер Фишер?
— Я хочу позвонить своему адвокату, — сказал я.
У меня не было адвоката.
Я единственный профессор в колледже, у которого нет приводов в прошлом и очень мало средств. Зачем мне был бы нужен адвокат?
— Ладно, у меня есть хорошая и плохая новость, — сказал Бенедикт.
Вместо того, чтобы вызвать адвоката, я позвонил Бенедикту. Бенедикт не был членом коллегии адвокатов, но у него был курс юриспруденции в Стэнфорде. Я сидел на одной из этих каталок, которые покрывают кровенепроницаемым материалом. Я был в приёмном отделении маленького госпиталя. Дежурный врач, который выглядел почти таким же измотанным, как и я, сказал мне, что, вероятно, я получил сотрясение мозга. Моя голова болела именно так. Также у меня были различные ушибы, порезы и, возможно, растяжение связок. Он не знал, откуда у меня следы зубов. Действие адреналина начало отступать, а боль и уверенность набирать силу. Он обещал выписать мне перкоцет.[9]