Короче говоря, я до сих пор не знаю, что случилось с нами.
Когда Эрик закончил и занял своё место, звуки шмыганья и тихих рыданий эхом разносились в ярко-белой часовне. Церковнослужитель, управляющий похоронами, вернулся за кафедру и использовал универсальный жест руками «пожалуйста, встаньте». Когда прихожане начали вставать, я воспользовался моментом и выскользнул на улицу. Я перешёл через дорогу, вернулся под укрытие деревьев пальметто и прислонился к стволу, таким образом, чтобы меня не было видно из часовни.
— С вами всё в порядке?
Я повернулся и увидел ту самую милейшую барменшу.
— В порядке, спасибо.
— Замечательный человек, доктор.
— Ага.
— Вы хорошо его знали?
Я не ответил. Несколькими минутами позже, двери часовни открылись. Гроб вынесли под ярко палящее солнце. Когда он оказался рядом с катафалком, те, кто несли его, один из которых был сын Тодда, Эрик, встали вокруг. Женщина в чёрной шляпе шла следующей. Одной рукой она обнимала девочку, наверное, лет четырнадцати. Рядом с ней стоял высокий мужчина. Она опиралась на него. Мужчина был немного похож на Тодда. Я подумал, что это его брат и сестра, но это была лишь догадка. Те, кто несли гроб, подняли его и засунули в катафалк. Женщину в чёрной шляпе и девочку первыми сопроводили в лимузин. Высокий «возможно-брат» открыл перед ними дверь. Эрик шёл следом. Я смотрел, как выходят остальные скорбящие.
По-прежнему, никаких признаков Натали.
Я нашёл это несколько странным. Я видел только два объяснения. Иногда жена уходит первой, сопровождая гроб, иногда даже опирается об него рукой. А иногда она идёт последней, дожидаясь, пока вся часовня опустеет, а потом храбро направляется на выход по проходу. Помню, как моя мать не хотела ни с кем общаться на похоронах отца. Она вышла чёрным ходом, чтобы избежать столкновения с семьёй и друзьями.
Я наблюдал за тем, как выходят скорбящие. Их горе, как южная жара, стала живой, дышащей массой. Оно было подлинным и ощутимым. Эти люди были здесь не из простой вежливости. Они любили этого человека. Они потрясены его смертью, но опять же, чего я ожидал? Я что думал, что Натали бросила меня ради неудачника? Не лучше ли проиграть врачу, чем накачанному придурку?
Хороший вопрос.
Барменша по-прежнему стояла рядом со мной.
— Как он умер? — прошептал я.
— Вы не знаете?
Я отрицательно покачал головой. Тишина. Я повернулся к ней.
— Его убили, — сказала она.
Слова повисли во влажном воздухе, отказываясь исчезать. Я повторил:
— Убили?
— Да.
Я открыл и закрыл рот, и попытался снова заговорить:
— Как? Кто?
— Думаю, в него стреляли. Точно не могу сказать. Полиция не знает, кто его убил. Они думают, что это было ограбление, которое пошло не по плану. Ну, вы знаете, парень вломился в дом и не знал, что кто-то дома.
Онемение подкралось ко мне. Поток людей, выходящих из часовни, иссяк. Я смотрел на дверь и ждал, когда появится Натали.
Но она не появилась.
Человек, который проводил службу, вышел и закрыл дверь. Он сел на переднее сидение катафалка. Катафалк тронулся с места. Следом ехал лимузин.
— Здесь есть боковой выход? — спросил я.
— Что?
— Из часовни? Есть другая дверь?
Она нахмурилась.
— Нет. Здесь только одна дверь.
Процессия была уже в движении. Где, чёрт возьми, Натали?
— Вы собираетесь на кладбище? — спросила барменша.
— Нет.
Она положила руку мне на предплечье.
— Похоже, вам нужно выпить.
Трудно было спорить с этим. Я почти ковылял, идя за ней в бар, и почти рухнул на тот же самый стул, на котором сидел до этого. Она налила мне ещё один стакан виски. Я, не отрываясь, смотрел на процессию, на дверь часовни, на маленькую городскую площадь.
Нигде не было Натали.
— Кстати, меня зовут Тесс.
— Джейк.
— Откуда вы знаете доктор Сандерсона?
— Мы учились в одном колледже.
— Правда?
— Да. А что такое?
— Вы выглядите моложе.
— Да, я моложе. Это была связь выпускников одного колледжа.
— Ааа, хорошо. В этом есть смысл.
— Тесс?
— Да?
— Вы знаете семью доктора Сандерсона?