Голос позади меня сказал:
— Ты так и не смог забыть об этом деле.
Я обернулся и увидел Джеда, который наставил на меня оружие.
— Я не делал этого.
— Знаю. Он сделал это сам с собой, — Джед посмотрел на меня. — Цианид.
Я вспомнил коробочку с таблеткой Бенедикта. Он сказал, что у всех членов «Нового начала» есть такие.
— Мы же говорили тебе забыть об этом деле.
Я покачал головой, пытаясь держать себя в руках, пытаясь сказать, что часть меня просто хочет свернуться калачиком и скорбеть, что можно поговорить обо всём позже.
— Всё это началось задолго до того, как я влез в это дело. Я не знал ни черта об этом, пока не увидел некролог Тодда Сандерсона.
У Джеда неожиданно появился обессиленный вид.
— Не важно. Мы просили тебя остановиться миллионами разных способов. Но ты не остановился. Нет разницы, виновен ты или нет. Ты знаешь о нас. А мы дали клятву.
— Убить меня.
— В данном случае, да, — Джед снова посмотрел на кровать. — Если Малкольм был настолько предан делу, что совершил такое с собой, так не должен ли я быть так же привержен делу, чтобы убить тебя?
Но он не выстрелил. Джеду больше не нравилась идея застрелить меня. Теперь я это понимал. Он был не против застрелить меня, когда думал, что я убил Тодда, но мысль о моём убийстве только для того, чтобы заставить замолчать, давила на него. Он ещё раз посмотрел на тело напоследок.
— Малкольм любил тебя, — сказал Джед. — Он любил тебя, как сына. Он бы не хотел…
Его голос затих. Оружие было опущено.
Я сделал пробный шаг к нему.
— Джед?
Он повернулся ко мне.
— Думаю, что знаю, как Максвелл Майнор нашёл Тодда.
— Как?
— Сначала мне нужно кое-что у тебя спросить. «Новое начало» началось с Тодда Сандерсона или, эм, с тебя?
— Какое это имеет отношение?
— Просто… поверь мне хотя бы на мгновение, хорошо?
— «Новое начало» началось с Тодда. Его отца обвинили в гнусном преступлении.
— Педофилии.
— Да.
— Его отец, в конце концов, покончил с собой.
— Ты даже не представляешь, каково было Тодду. Я был его соседом по комнате и лучшим другом. Я видел, как он разваливается. Его раздражала несправедливость этой ситуации. Если бы его отец мог просто переехать. Он, конечно же, мог, но слава бы последовала за ним. От такого никогда не сбежишь.
— Если только не получить возможность начать всё с чистого листа.
— Точно. Тогда мы осознали, что есть куча людей, которых нужно спасти, и единственный способ спасти их — дать им новую жизнь. Профессор Юм понимал это тоже. В его жизни уже был такой человек, которому нужна была жизнь с чистого листа.
Я задумался. Интересно, мог ли быть этим «человеком» профессор Аарон Клейнер.
— Итак, мы объединились, — продолжил Джед. — Мы сформировали общество под видом законной благотворительной деятельности. Мой отец был федеральным маршалом. Он помещал людей под программу защиты свидетелей. Я знал все правила. Я унаследовал ферму от дедушки. Мы превратили её в убежище. Там мы обучали людей, как себя вести после того, как они сменят личность. Например, если вы любите азартные игры, то вы не можете поехать в Лас-Вегас. Мы воздействовали на них психологически, чтобы они поняли, что исчезновение — это некая форма суицида и последующего воскрешения, ты убиваешь одного, чтобы создать другого. Мы создавали новую безупречную личность. Мы занимались подлогом информации, чтобы отправить преследователей по ложному пути. Мы делали людям отвлекающие татуировки и маскировали их. В некоторых случаях, Тодд делал пластическую операцию, чтобы изменить внешность людей.
— А потом что? — спросил я. — Вы перевозили людей, чтобы спасти?
Джед улыбнулся.
— В этом-то и заключается всё изящество. Не перевозили.
— Не понимаю.
— Ты всё продолжаешь искать Натали, и не хочешь слушать ничего. Никто из нас не знает, где она. Вот так это работает. Мы не смогли бы тебе сказать, даже если бы захотели. Мы давали им карты в руки, а потом, в некотором смысле, сталкивали с поезда на станции и после не имели ни малейшего представления, как они устроились. Вот таким образом мы и держим всё в тайне.
Я пытался уложить в голове, что у меня нет никакой возможности найти её и быть с ней. Было слишком тяжело думать, что всё было бесполезно с самого начала.