Шесть мальчиков и заброшенный колодец
Колодец стар.
Брёвна оголовка, которые покрывает двустворчатая крышка на ржавых петлях, черны от многолетних зима-лето. Створки, ветхие и перекошенные, раскрыты. Скрип ржавых петель, кажется, всё ещё звучит в вечернем воздухе. И врядли они пропели
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Колодец давно заброшен. С одной стороны его обступают стебли пожухлой крапивы. С другой, подпирают коричневые заросли репейника, утыканные сухими колючими шариками.
У колодца шестеро мальчиков лет десяти-двенадцати. У самого высокого в руках ярко-красный, будто большая капля крови, мяч.
- Он точно в темноте светится? - спрашивает он.
Никто не спешит ему ответить.
СТРАХ.
Им всем очень страшно. У одного мальчика это чувство выражается через частое моргание, другой нервно потирает один носок сандалика о другой. Но каждый нет-нет, да и бросит взгляд в сторону, где за пустырём виднеются дома. Там кудахчут куры, мычат коровы, хрюкают свиньи. Оттуда в малиновое от заката небо тянутся столбики дыма и доносятся людские голоса. Там - жизнь, привычная своей ежедневной рутиной и такая сейчас желанная.
А здесь сгущающиеся сумерки, тишина и старый заброшенный колодец.
- Да не тяни ты, - сквозь зубы говорит конопатый мальчик. Он загорелый и босой, в шортах и выгоревшей на солнце тельняшке. У него свежая ссадина на коленке.
Остальные мальчики поддерживают его глухим одобрительным гулом.
- Нужно чтоб по правилам. Нужно играть, - говорит высокий и бросает мячик соседу. - Лови!
Тот пытается поймать, но от волнения роняет, и красный шар прыгает и катится по траве. Наконец он поднят и брошен соседу. Тот ловит, бросает другому мальчику. Сделав круг, мяч возвращается к высокому.
- Теперь можно, - говорит он и почти торжественно отправляет игрушку в жерло колодца.
Все замирают, вслушиваясь. Ни всплеска, ни стука.
Тишина.
- Ну, - наконец говорит высокий. - Кто полезет?
- Договаривались же, - подаёт голос кучерявый мальчик в спортивных штанах и сандаликах на босу ногу. - Спички будем тянуть.
В глазах его страх. Он боится колодца и боится, что правила поменялись. И что именно его заставят лезть в это страшную дыру. Вон, она уже и пасть распахнула.
НУ ЖЕ, СМЕЛЬЧАКИ!
- Да это я так, - тушуется высокий. - Может кто добровольцем...
Он воровато смотрит по сторонам и достаёт из застиранных джинсов коробок. Торжественно трясет им: чика-чика-чика...
На свет появляются спички. Высокий отсчитывает шесть штук. Остальные вкладывает обратно в коробок.
- У кого короткая, - напоминает он и прячет руки за спину. Несколько томительных мгновений и на свет появляется его кулак, из которого торчат шесть круглых коричневых головок.
- Кто первый?
Мальчики синхронно отшатываются, смотрят друг на друга.
Конопатый сердито сплёвывает. Решительно шагает вперёд и первым тянет спичку.
- Длинная.
Его пример заразителен. Тут же выстраивается очередь.
- Длинная...
-Длинная...
Счастливчики отходят в сторону, буравят оставшихся любопытными взглядами.
- К-короткая!
РАСТЕРЯНЫЙ ВЗГЛЯД ГОЛУБЫХ ГЛАЗ...
Жребий обрушивается на худенького очкарика, который до этого всё время стоял чуть в стороне, не вступая в разговоры. Лицо его вдруг сморщивается - сейчас заплачет.
Но нет - сдержался. Шмыгает носом. Вопросительно смотрит на высокого.
Коротко стриженый толстяк в рваной подмышкой футболке, до которого так и не дошла очередь, деловито привязывает один конец мотка бельевой верёвки с большими узлами на ней к ржавой железной трубе. На этом месте когда-то стояла лавочка. Высокий проверяет, прочно ли привязано, после чего остальная верёвка летит в чёрное жерло колодца.
Выбравший короткую спичку вытягивает шею. Он стоит метрах в двух от почерневших брёвен оголовка, не смея подойти.
- А д-достанет до низа?
- Не достанет - вылезешь, - говорит высокий.
- А е-если у меня с-силы не х-х-хватит? - всё сильнее заикается очкарик.
- Крикнешь - мы тебя вытащим, - безжалостно говорит высокий.
- А е-если...
Но тут конопатый шагает вперёд и перебивает:
- Давай я полезу!
Порыв холодного ветра заставляет всех поёжиться. Вершины сосен в недалёком лесу зашумели, заскрипели...
Какая в этот момент у очкарика в глазах надежда!
Но высокий неумолим:
- Поздно. Теперь уже нельзя ничего менять!
И надежда сменяется покорной безнадёгой.
- Ну что ты тянешь? Струсил? Струсил, да?
Под эти слова мальчик в очках, намертво вцепившись в верёвку, переваливает через трухлявый борт колодца. Зависает, громко сопя, дрыгается в поисках опоры, находит ногами узел и медленно начинает спускаться. Вот он по пояс в черноте, а вот - нырнул с головой. Теперь лишь напряженное подёргивание верёвки напоминает о нем.