О, Сяомэй! Он прекрасен как никогда прежде. В глубинах черных очей сверкают лиловые молнии, кожа оттенка белого нефрита порозовела на скулах от гнева, а с нежных губ, сравнить которые по праву можно лишь со сливовыми лепестками, слетают заковыристые ругательства. И, я почти уверена, если их записать, то в обратном направлении они читаются с еще более оскорбительным смыслом. По всем канонам классической поэзии, в идеальном размере. А его волосы! Часть их уложена на макушке под золотую... фигню с яшмовой шпилькой и изумрудной лентой, а остальная - черными блестящими локонами парит вокруг стройной фигуры, развеваемыми незримым ветром.
"Радуйся, что я сегодня без гуциня, мелочь потная!"
А я чо? Я радуюсь. От гуциня потом голова болит дня три без остановки, никакой анальгетик не помогает.
- Рин! Ребенок! Со мной все в порядке, - рапортует тем временем Красавчик, водружая горшок с кедром прямо на стол детектива Дайити. Затем, он видит Хиро, радуется ему как родному и хрипло кричит на весь отдел: - Привет, легавый! Чо в гости не заходишь? У меня пару косяков завалилось. Пыхнем, а? А-а-апчхи!
Он смачно сморкается прямо на пол и вытирает руки о полу форменного пиджака офицера Дайити. Боги мои, месть так сладка!
Но разве мне кто-то даст лишнюю минутку насладиться перекошенным лицом детектива Дайити? Я даже позлорадствовать не могу в теплой компании со Жмотом, Мелким и мисс Ван. Жизнь -- боль.
"На меня смотри, выдра безмозглая! - орет Сяомэй, потрясая гадским веером у меня перед носом. - Смотри и слушай!"
Дальше я буду, с вашего позволения, переводить. Так вот: вместо того, чтобы ночевать в родовом поместье, как пристало приличной женщине, я -- женщина заведомо неприличная, таскаюсь непонятно где и неведомо с кем. Никаких манер! И воспитанием меня, видимо, занимались рыбки-гуппи. Это мое первое преступление. Идем дальше: заметив, что все исчадия вместе с призраками внезапно попрятались, я -- тупая планария, никаких выводов не сделала, а должна была. Почему планария? Потому что даже плоского червя можно научить уползать от кристалла соли! Стало быть, я понижена в ранге живых существ до кого-то, кто примитивнее рыб и плоских червей. И это мое второе преступление. В-третьих, я умудрилась пожертвовать своей безопасностью ради... сволочного ублюдка и его вонючего вертолета. Никогда прежде Сяомэй не был так нетерпим к моим новым знакомым. (Бедолагу Джарета он тут же замахивает веером до кишечных колик) Ладно, с мистером Фенхуан Груп я потом проясню ситуацию, а пока продолжим. Четвертый грех состоит в том, что благородному ками пришлось, точно какому-то мелкому призраку, лезть в сон к пожилому человеку, то бишь - к Красавчику. Это неприлично и крайне негигиенично. В-пятых, я непочтительна к старшим. Как я могла не прислушаться к словам своего наставника, заменившего всю родню? Как посмела сбрасывать его звонки? Выхухоль! (там другое слово прозвучало, но пусть будет "выхухоль") Остальные приключения с погоней и арестом Сяомэй щедро объединил в шестое мое прегрешение перед Мирозданием. Далее: если уж ты -- босс гангстеров, то сидеть в кутузке -- западло. Это седьмая вина. А в целом: Небеса и персонально ками-из-кедра крайне возмущены. Вот как-то так, если тезисно.
Сяомэй, конечно, большой любитель покричать и обматерить, но сегодня он натурально вне себя. Носится по клетке, куда там тигру, разве только по потолку не бегает.
"Рин, - внезапно говорит он нормальным тоном. - Это никакой не одержимый, а самый настоящий демон во плоти. Старая карга не стала мелочиться, она пожертвовала душой, чтобы позвать того, кто питается людьми с кровью ками и против которого даже я бессилен".
С этого момента поподробнее! Откуда в нашем мире столько людей с божественной кровью?
"А вот! - похабно ухмыляется Сяомэй. - В былые времена нравы были проще, народ менее закомплексованный, Небеса... хм... смотрели сквозь пальцы на мелкие шалости. Ну, ты понимаешь? Опять же, бл... любвеобильная дева в глазах божества, словно цветок для пчелы. Удивительно, что ты у нас в этот раз получилась такой целомудренной"
Иногда ками любит говорить загадками, как сейчас. Фиг поймешь, что он имеет в виду. Ладно, допустим всё так, но с демоном надо что-то решать.
Ками сразу же серьезнеет:
"Он идет по твоим следам и не остановится, пока не сожрет твое сердце. Чего, само собой, допустить никак нельзя. Поэтому я здесь"
Я сбита с толку, перепугана и слегка не в себе от таких новостей. Что же теперь делать?
"Что делать, что делать... Попросить лиса помочь! Тебе не к ведьме надо было ехать, а на священную гору, к Рё", - говорит Сяомэй и любуется зеленоватым оттенком кожи измученного господина Чжана -- делом веера своего, а потом добавляет удовлетворенно: "Не каждый черный вертолет долетит до середины священного горы девятихвостого лиса".