Однако, кто же мог сотворить такое чудовищное преступление? Несколько лет назад подеста изловил лиходеев, промышлявших разбоем в этих местах, однако, никто не мог бы поручиться за то, что здешний торговый тракт действительно так безопасен, как утверждает городской глава. Скорее всего, с сегодняшнего дня местные жители и вовсе станут обходить его стороной.
Юноша прошелся вдоль неровного забора, который, будучи сооруженным из дерева, местами обуглился, или же вовсе превратился в тлеющие головешки угля. Он обошел пожарище вокруг, приблизился к распахнутым настежь воротам. Где-то там, внутри центрального здания, обратившегося в один гигантский костер, полное ярости пламя пожирало тела старого алхимика и его жены.
Берт немного постоял возле ворот, прикрывая лицо от нестерпимого жара и пепла, летящего в лицо, потом повернулся и зашагал прочь, к тому дереву, возле которого стоял на привязи конь. Однако, не успел он сделать и десяти шагов, когда услышал поблизости какой-то шум. Берт остановился, надеясь, что эти звуки ему не послышались, положил руку на рукоять меча.
И кто-то, совсем рядом, тихим голосом произнес.
- Найди его...
Юноша всмотрелся в темноту и увидел лежавшего у обочины человека. Скрючившись в позе эмбриона, тот одну руку прижимал к животу, а другую протянул к Берту. Должно быть, это был один из тех душегубов, которые осмелились предать огню дом старого чернокнижника.
- Найди, - снова прошептал тот слабым, напоминающим дуновение ветра голосом.
Юноша склонился над лежавшим, глянул на глубокий порез на животе. Не нужно было долго осматривать рану этого несчастного, чтобы понять, что жить ему оставалось очень недолго.
- Кого найти? Что...?
Несчастный прошептал ответ.
Презрение к человеку, причастному к смерти старика заставило сжаться сердце юноши. Если правду люди говорят и убийство колдуна влечет проклятие на душу его убийцы, то свое этот незадачливый душегуб уже получил. Впрочем, дело может обстоять и намного проще. Два лиходея всего-навсего не поделили промеж собой награбленное и один пырнул другого ножом.
Бросив последний взор на харкающего кровью мерзавца, лежавшего у его ног, Берт спешно направился к своему коню. Он не оглянулся даже когда что-то с грохотом обрушилось на землю за его спиной, а над головой взметнулся высоко в небо столп голубоватого пламени. На пепелище огонь безжалостно пожирал остатки колдовства, коим за многие годы пропиталось это проклятое богами место.
Вишка
Лениво отмахиваясь от потревоженных ветром мелких песчинок, по дороге, пролегавшей через дремучий сосновый бор, шел неряшливо одетый немолодой человек. Он воровато оглядывался по сторонам, прислушивался к звукам, доносившимся из ночной темени. Этот лес казался ему бесконечным, наполненным зловещими тенями и призраками людей, живших тут прежде. Наполненный могильными курганами, выросшими невесть в какие давние эпохи, он был попросту страшным. И беспрестанно чудилось, будто средь заросших насыпей таилась своя, укрытая от человеческих глаз и неизвестная никому жизнь.
Откуда-то с востока сильно тянуло гарью. Что могло гореть в той стороне, можно было лишь предполагать.
Пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей, путник глянул на небосклон синеющий над верхушками кривых сосенок, после чего отмахнулся от летящей в лицо серой пыли. В отчаянии он подумал о том, что нынешнюю ночь, скорее всего, придется провести под открытым небом.
Впрочем, так ли уж плохи эти места? Ведь и здесь, как поговаривают, есть деревеньки. Всегда и повсюду, в трудах и скорбях люди населяли такие вот заглушья, казавшиеся стороннему человеку зловещими и наполненными древними тайнами. Живут эти отшельники в небольших селениях и не знают жизни иной, кроме той, которую вели они сызмальства, и которую, быть может, еще многие века назад, вели их предки. Оставалось только надеяться на то, что, неподалеку имеется хоть какая-нибудь старообрядческая община. В конце концов, путь до Пештима, как полагал Вишка, может растянуться не один день.
Но что это? Где-то вдали, в тени холма, разорвав ночную темноту, мигнул огонек... Костер? Неужели костер?!
Вишка смахнул с одежды опротивевшую серую массу, ускорил шаг. Пройдя примерно с полверсты, в свете огня он различил стоявшую у дороги повозку, груженную каким-то скарбом. Ненадолго остановился в сомнениях, задумался. Ведь не всякий человек, встречающийся на пути, является твоим другом. Может статься, там, у дороги, остановились на ночлег лихие люди.
Между тем, у повозки стояли двое. Один - крупный, пузатый мужчина средних лет, которого можно было бы в равной степени принять как за вольноотпущенника, так и за зажиточного крестьянина. Нос его был сломан, а на щеке виднелся шрам, нанесенный если не мечом, то кинжалом. Должно быть, не один раз этому толстяку приходилось участвовать в жестоких драках. Другим был высокий человек в потертой одежде, обутый в видавшие лучшие времена сапоги. Лицо его наполовину было скрыто под черным капюшоном - одним из тех, какие используют простолюдины, чтобы обезопасить свою кожу от кислотных дождей в ту пору, когда дышат горы Ярости, а потому, понять, молод он, или стар, не представлялось возможным. Но этот доходяга, конечно же, принадлежал к массе людей, которые большую часть своей жизни проводят в чаще леса, занимаясь добычей пушнины и мяса редкого зверя.